Владимир Черепнин - Сборник рассказов

А если слегка поглубже копнуть? К примеру, все знают, чему равна длина окружности. 2?r. Два пи эр. Вроде бы ничего предосудительного. А если вдруг возникнет потребность подсчитать длину не одной, а полторы окружности? 2?r +?r. Получается 3?r. Три пи эр. И думай, что это: геометрическая величина или весьма непотребственная болезнь?

Теперь площадь круга.?r2. Пи эр квадрат. Это если через радиус ее считать. Или?d2/4 — если через диаметр. Тоже все прилично. Однако, при расчете одновременно и через радиус, и через диаметр выходит?dr/2. В результате, площадь круга — не что иное, как половинка мужика нетрадиционной ориентации.

А что говорить про тригонометрию? Секансы, косекансы. Сплошная хренотень. А потом еще все возмущаются, мол, детишки растут невоспитанными, от рук отбитыми. А чего ожидать, если даже точная наука — сплошное непотребство?

Такого шанса Степа упустить не мог. Все совпало. И цвет, и зверюшка. Конечно, крыска подошла бы больше, но и собачка — тоже хорошо. А цвет был важен весьма. Красный. Только он подходил для начальницы отдела Светланы Аркадьевны. Дело в том, что она в прошлой жизни (во времена совдепии) была вторым секретарем обкома ВЛКСМ. А после развала системы главный комсомолец области подался в банкиры, но заместительницу с собой не взял, видать еще тогда была порядочной стервой. По знакомству пристроили Светлану Аркадьевну начальницей отдела в НИИ, и с тех пор она ностальжировала по комсомольскому прошлому. Еще бы. Во-первых, вечная молодость, вне зависимости от возраста, во-вторых, почти что неограниченная власть. И своих политических пристрастий не скрывала. Даже знала, что ее за глаза комсомолкой зовут. Правда, не всё знала. Сначала прозвище «комсомолка» сократилось до более удобно произносимого «камса», а потом, вообще, переродилось в «воблу». Тоже интересная штуковина: вобла вкусней камсы, однако ей дразниться — обидней. Так что красный революционный цвет был как раз для начальницы. Он исключал любые разночтения. А то в отделе, кроме Степы, мужики отсутствовали напрочь. Гарем, блин. Вернее, гадюшник.

Может быть, в другом состоянии Степан и не решился бы на подобное, но сказался длительный пьяный новогодний марафон. После почти двухнедельного беспробудства, было все по фигу. Оставалось дождаться, когда Светлана Аркадьевна соизволит осчастливить вверенный ее заботам персонал своим появлением в отделе. А это она делала по несколько раз на день. Все пыталась кого-нибудь отловить за раскладыванием компьютерного пасьянса, или за распитием внеурочного чая, дабы ополовинить и без того мизерную премию.

Наконец, дверь открылась, и на пороге появилась она. Степа мысленно перекрестился и рявкнул:

— Сука красная!!!

На секунду воцарилась мертвая тишина, потом кругом все запукало, сначала робко, потом все громче и откровенней. А что делать? Института благородных девиц никто не заканчивал, поэтому пугались, как могли. А Светлана Аркадьевна замерла, побледнела так, что хоть в рекламе «Тайда» снимайся, мол, развела порошок и нечаянно морду в тазик окунула. Мысли всякие замелькали в голове, но доминировала одна: подчиненный сбрендил и сейчас будет ее убивать. Ведь было за что. Вместе с возвращающимся даром речи пришла и спасительная догадка: «Ничего не было, это все глюки. Надо меньше пить!». Стоит заметить, что она в новогодние каникулы ни фига не вышивала крестиком на пяльцах, а хренячила водку похлестче иных мужиков. Сказывалось комсомольское прошлое.

— С-с-степан С-с-степанович, В-вы что-то с-сказали? — Пролепетала начальница, надеясь услышать удивленное отрицание.

Однако Степа набрал побольше воздуха и гаркнул еще громче:

— Сука красная!!!

Пукать было уже нечем, и бабье посыпалось в обморок. Видать догадались, что теперь кирдык не только Степану, но и всему отделу. Свидетелей никто и никогда не любит.

Начальница хотела было убежать, но ноги от страха перестали слушаться, сознание помутилось, и она, как и полагается в подобных случаях, принялась вспоминать прожитые годы.

Когда Степан понял, что вобла вот-вот вслед за подчиненными рухнется в отключку, прокричал в третий раз:

— Сука красная идет, на Востоке — новый год! С праздничком Вас, Светлана Аркадьевна! С восточным новым годом!

Распрощавшаяся с жизнью начальница стала догадываться, что никто ее убивать не собирается.

— Ч-что?

— Завтра по восточному календарю наступает год огненной или красной собаки, вот, я и сочинил стишок. Не ахти какой, конечно. — Степа был сама невинность, хотя на языке так вертелся вопрос: «А Вы что подумали?», но он благоразумно решил не усугублять.

— А что ж ты сразу свой стишок полностью не прочитал?

— Так меня со всех сторон перебивать стали, причем весьма оригинальным способом. Уж и не знаю, то ли салют такой своеобразный, то ли Вашего внезапного появления испугались?

Последнее предположение весьма понравилось начальнице. Боятся — значит уважают. А уж если так боятся, что перестают организм контролировать, то очень сильно уважают. Как-то сразу забылось, что и сама свой испуг выражала громче всех, солируя в нижеспинном хоре.

— А почему сука, а не просто собака? — На всякий случай поинтересовалась Светлана Аркадьевна.

— Так это чтобы подчеркнуть женское начало. Кобель ведь тоже собака. А сука — однозначно дама.

Вобла полностью оттаяла и даже решила дать персоналу некоторое послабление в связи с восточным праздником. Да и не быть убитой — все равно что заново родиться. Приходящие в себя сотрудницы отдела засуетились. Кто-то кинулся ставить чайник, кто-то форточку открывать, дабы выветрить запах страха. А Степа задумался, интересно, есть ли книга или справочник какой «Праздники народов мира»? если есть, то надо непременно приобрести и хотя бы раз в квартал достойно поздравлять начальницу.

В прошлом веке революция свершилась. Худо-бедно семьдесят лет пожили, благодаря ее достижениям, а потом все к хренам. Мол, ошибочка вышла. Оно и правильно. Фигни всяческой немеряно творилось. Однако, были и полезные вещи, которые следовало бы сохранить.

Например, названия давать в честь кого-нибудь или чего-нибудь. Конечно, города и улицы нарекать — перебор. При смене политической обстановки приходится все по новой переименовывать. Расходы непредвиденные. А вот детишек называть в честь чего-либо — милое дело. И полезное. Население растет, тезок становится все больше и больше. Путаница. А в первые постреволюционные годы такой проблемы не было. Сразу появились новые имена. Владилен. Расшифровывается — Владимир Ленин. Или Даздраперма. Что значит «Да здравствует Первое Мая». Небось и Лавпаберы были, пока Лаврентия Павловича врагом не объявили.