Андрей Загорцев - Особая офицерская группа

Остальные члены группы от меня не отставали и снаряжались по полной. Только лейтенант-начфин бегал вокруг и всех спрашивал:

— А это надо? А это куда?

Общими усилиями собрали и лейтенанта. Упаковали парашютный мешок, радиостанции и батареи переложили пустыми картонными коробками, замотали в коврики. Близнецы Артемьевы, несмотря на то, что в отношении личной дисциплинированности были сущими разгильдяями, связистами были отменными - дело знали туго и искренне переживали за свою работу. Под вечер получили вооружение и боеприпасы. Лёне надо было и здесь отличиться. Рюкзак у него был больше всех, в грузовом контейнере понапихано немеренное количество холостых боеприпасов и средств имитации. Так он еще умудрился получить себе ПКМ и теперь любовно упаковывал его в чехол и советовался с «десантниками», как его крепить и закантровывать.

Лейтенанту-финансисту на запаску, вместе со стропорезом, прикрепили еще и калькулятор. Так, на всякий случай! Вдруг решит во время совершения прыжка насчитать кому-нибудь денежное довольствие. Прибежал невменяемый заместитель по воспитательной работе и попытался провести у нас строевой смотр, а заодно выслушать жалобы и предложения. Потом плюнул на нас, а в особенности на жалобы технарей, вечно стремящихся что-то съесть, покричал и ушёл.

Вот, в принципе, мы и готовы. Осталось только ждать выписки из боевого приказа, в которой будет указана задача. Хотя задачу мы должны знать уже давно и готовиться, отрабатывая все возможные варианты действий, передвижений, боевого порядка и всего остального. Вдруг нам предстоит провести диверсию на каком-нибудь важном объекте. Тогда надо дополучать инженерное имущество, мины, другие взрывчатые вещества и средства взрывания. Или, к примеру, нам предстоит работать агентурными методами. Соответственно — где карты с местами закладок предназначенных нам схронов, тайников, где гражданская одежда и прочее, и тому подобное. Короче, вопросов и нюансов множество. Оставалось только ждать и гадать, какую задачу нам подкинут. А так как почти-что все из нас последние трое суток спали урывками, то ожидание естественным образом превратилось в здоровый сон, который охранялся выставленным возле дверей спортзала парным патрулём, состоящим из бойцов, которые по своим физическим и умственным данным не способны были вместе со всеми рыскать по лесам в поисках учебного супостата. В этих учениях участвовал почти-что весь округ. Наши разведчики выходили в условный тыл, мотострелки занимали условную линию обороны, танкисты условно выехали из боксов в парке и тут же поломались. Рассказывали, что в каком-то танковом полку условно расстреляли начальника службы горюче-смазочных материалов и неусловно отдали на растерзание в прокуратуру начальника склада.

В размышлениях о величии нашей армии я начал отработку упражнения "сон в условиях, приближенных к боевым". Только рядышком, развалясь на спортивных матах и укрывшись бушлатами, канючили технари:

— Командииир, командииир! Может мы в «чипок» (кафе при части) сгоняем? Закинемся по-быстренькому десятком пирожков аппетитных, да парой булок румяных? Да кофием "три в одном" запьём — уж жрать больно охота! А, командир?

— Отвалите, проглоты! Я патрульным сказал никого не выпускать. В случае попытки несанкционированного покидания места доподготовки — лупить всех в башню дубинками! Спите лучше или вон с лейтенанта пример берите, как он под бушлатом похрюкивает…

— Он колбасу втихую жрёт, — сказал вслух доктор, — у него завтра расстройство желудка будет.

— Вот она, натура начфиновская! — заорали техники, — достойную смену готовит себе бригадный "денежный мешок"!

— Я ничего ни ел, — начал отбрёхиваться летёха из-под бушлата.

— Ничего не знаю, — позевывая, ответил я, — завтра доктор тебя накажет, если расстройство желудка схватишь…

Дремавшие неподалеку близнецы, сразу же проснулись и слаженно в один голос запели-заорали:

Алли-луев, Алли-луев! Ты отрежь ему полхуя…

— Артемьевы, заткнитесь! — закричал на всех Ромашкин, прилаживающий в наколенные ножны какой-то огромный тесак.

— Лёня! Мы тебя боимся!! — закричали братья-радисты, — ты еще физиономию ваксой намажь, чтобы быть совсем как Шварценеггер или Миша Пореченков! Возле казармы второго батальона, кстати, классная банка стоит. Свистни — тебе матросы враз притащут.

— Идиоты, — обозвал братьев Ромашкин, — у меня грим есть специальный. «Туман» называется. Все цвета как надо. А то я, если ваксой намажусь, буду как бурятский спецназовец на показухе у президента — маскхалат зеленый, а рожа чёрная…

— Ага, и берет голубой одень, — вставили своё веское слово технари.

Все еще немного посудачили и потихоньку начали засыпать, лишь лейтенант ворочался под бушлатом и чем-то тихонько хрумкал.

А в два часа ночи меня вызвали на предварительную постановку задачи. Нашу группу на особый контроль взяла комиссия с самого, что ни на есть, верху. Задачи нарезал сам председатель комиссии. Начальник оперативного отделения, присутствовавший при постановке задачи, схватился за голову и попытался потерять сознание. Командир бригады, осознав, что же нам всё-таки предстоит, дал понять начоперу, что сознание надо терять по старшинству — сперва старшие начальники, а потом уже и подчинённые. Заместитель по воспитательной работе, он же оперативный офицер моей группы, не понял ничего и поэтому выглядел лучше всех. Я понял всё, но ничего не осмыслил и пошёл обратно в спортзал. К утру нам должны были принести выписку из приказа, а к обеду нас уже должны были десантировать парашютным способом.

Простой пешей туристической прогулки с выходом на бригадное стрельбище и отработкой упражнения "группа в налёте", на которую надеялся весь личный состав офицерской группы, не получалось. Нам предстояло обнаружить командный пункт армии, участвующей в учениях, определить его точное местоположение и по возможности вывести его из строя, хотя бы на небольшой срок. Задачу придётся выполнять в условиях активного противодействия. Проще говоря, нас будут отлавливать и условно уничтожать. Посредники при объединениях и соединениях уже получили задачи от руководителя учений. Тучи над нашей группой сгустились. Лейтенант-финансист, узнав о том, что нас могут поймать и отмудохать, начал писать завещание. Ромашкин заявил, что живым не сдастся и распихал по карманам дополнительные пачки холостых патронов. Братья Артемьевы попросили лейтенанта включить в завещание пункт о том, что все подружки лейтенанта должны отойти в собственность близнецов в случаях:

а) если лейтенант умрёт от страха еще на прыжках, б) если его поймают и забьют до смерти или до потери жизненно важных функций отвязные мотострелки, в) чёрненькую, с длинным носом, завещать никому не надо.