Владлен Бахнов - Тайна, покрытая мраком

Брат смотрел на меня так, что я чувствовал, как безвозвратно теряю родственника. Ведь ко всему прочему оказалось, что у этого оптимиста дача даже не застрахована…

И тогда у меня появилась до гениальности простая идея, как избавиться от бензина. Для того чтобы израсходовать триста литров горючего, нужно проехать около трех тысяч километров. Значит, если я сейчас же выеду на окружную дорогу и стану на большой скорости крутиться вокруг Москвы, то уже через каких-нибудь три дня бензин будет израсходован до последней капли.

Не теряя времени, я выехал на окружное шоссе и принялся за свое нелегкое дело. Я кружил вокруг столицы, как спутник вокруг планеты. Но уже на третьем витке у меня мелькнула страшная мысль: а что, если пока я тут прохлаждаюсь, дача уже горит?

Я постарался взять себя в руки, однако на пятом витке нервы мои не выдержали, я свернул с кольцевой и помчался на дачу.

Дача еще не горела. Но двоюродный брат уже успел упаковать все вещи и отправить семью в безопасное место.

— Я не могу рисковать своими детьми, — холодно сказал он, — и сам не буду здесь жить. А ты сиди тут и стереги свой бензин, хоть я был бы рад, если бы ты успел перевезти бочку подальше от моей дачи. Прощай!

Ну куда, куда я мог везти этот треклятый бензин? Обратно домой? И тут я вспомнил, что Сема велел позвонить ему, когда у меня освободится тара. Я бросился к телефону. Сема, к счастью, оказался на месте.

— Здравствуйте! — радостно закричал я. — С вами говорит тот, у которого осталась ваша бочка.

— А, здорово, здорово! — прохрипел Сема. — Что, освободилась тарочка? Можно забрать?

— Да, да, заезжайте, и чем скорее, тем лучше.

— Мы по-быстрому!

— Только видите ли, в чем дело: эта бочка на даче. Почти весь бензин ваш цел, и я хотел бы, чтобы вы его забрали вместе с бочкой…

Сема даже не удивился.

— Можно и с бочкой. Только какая твоя цена будет?

— Какая там цена! — восторженно завопил я. — Никакой цены! Отдаю бесплатно.

— Ты-то бесплатно отдаешь, да я-то бесплатно не беру, — спокойно возразил Сема. — Я спрашиваю: сколько ты заплатишь за то, чтобы я твой бензин вывез?

Такая неожиданная постановка вопроса несколько удивила меня.

— Я, право, не знаю… Ну, пять рублей заплачу…

— Не пойдет! На четыре пол-литра дашь — заберу горючее, нет — пеняй на себя!

Я не стал раздумывать, и через час с помощью благодетеля Семы избавился наконец от бензина, каждый литр которого стоил мне теперь полтинник.

— Ну бывай! — сказал мой благодетель, небрежно сунув в карман деньги. — Не поминай лихом.

— Большое вам спасибо! — растроганно ответил я. — Вы меня просто выручили!

— Чего там! Не тебя первого! — засмеялся водитель. — Веришь, нет, я эту самую бочку уже раз пятнадцать продавал и забирал обратно. Отдаю за бутылку, забираю за четыре. Ничего, жить можно!

Будильник, как обычно, зазвонил ровно в семь. Трезвонил он до тех пор, пока специальный фотоэлемент не отметил, что я уже открыл глаза. Да и как я мог не проснуться, если часы подключались к особому устройству, которое при первом звонке будильника начинало трясти кровать и стаскивать с меня одеяло. Эта аппаратура стоила недешево, но работала четко и безотказно.

Стоя под душем, я быстро пришел в себя. Вода была холодной, чересчур холодной. Однако сделать ее теплей я не мог: температурой воды занимался электронный терморегулятор, точно знавший, какой именно водой мне следует умываться по утрам. Регулятор, естественно, не знал жалости, и ради укрепления моего здоровья я готов был на любые жертвы с моей стороны!

Ровно в половине восьмого завтрак был уже на столе. Мой электронный повар стоил дороже самого дорогого автомобиля. Он хранил в своей памяти тысячи кулинарных рецептов и мог приготовить шашлык по-карски, лангусты по-испански, суточные щи по-гавайски и такую стерляжью уху, которую можно отведать только в Конго (Браззавиль).

Однако лично меня мой электронный повар кормил одними лишь манными кашками, рисовыми да морковными котлетками и постными овощными супами. Такое меню составил для меня врач-диетолог из нашей районной поликлиники. А электронные повара программировались так, что нарушить приказ участкового врача они были просто не в состоянии.

В результате сегодня передо мной стояла жиденькая овсяная кашка, манный пудинг, политый розоватым сиропом, и ацидофилин.

— Где солонка? — раздраженно спросил я.

— Чрезмерное потребление соли вредно для организма. Так сказал Сам Участковый Врач! — Последние слова электронный кашевар произнес с явным трепетом.

— Но каша совершенно не соленая! — продолжал настаивать я.

— Предварительный анализ вашей каши показал, что количество соли в ней строго соответствует норме.

— И все-таки она абсолютно безвкусная!

— О вкусах не спорят.

В восемь часов я сел за письменный стол и, заложив в машинку чистую страницу, задумался над первой фразой. В 8.05 послышался нежный звон видеофона, и на экране появилась моя приятельница Мика.

— Вы уже проснулись? — весело спросила она.

— Нет еще, — хмуро ответил я.

— А почему же вы не в постели, а за столом? — тотчас нашлась наблюдательная Мика.

— Потому что я всегда так сплю! — остроумно парировал я.

— Всегда спите за письменным столом? — удивилась Мика.

— Нет, иногда и за обеденным…

Так содержательно и интересно мы проговорили минут двадцать. После чего я решил больше на вызовы видеофона не отвечать и поручить это дело электронному секретарю.

Этот секретарь был великолепным и надежным помощником. Он никогда ничего не путал, не терял, не забывал, — короче, не знал ни одной человеческой слабости. И вот тут-то создатели этого замечательного аппарата где-то в чем-то перестарались. Секретарь, например, совершенно неспособен был лгать, и такой, казалось бы, пустяковый дефектик часто ставил меня в неловкое положение. Вот и сейчас вместо того, чтобы просто отвечать всем звонившим мне, что меня нет дома, электронный секретарь с какой-то тупой честностью объяснял, что я в данный момент занят и потому разговаривать с ними не смогу. Я понимал, что такой честный ответ обижает всех моих друзей, и это отвлекало меня от работы. Я не написал еще ни одной фразы и страшно хотел, чтобы видеофон сломался или испортился хотя бы на три часа. Но, как вы сами понимаете, этого не могло произойти: наша аппаратура отличалась, увы, самой высокой степенью надежности и никогда, к сожалению, не портилась!

Я сидел расстроенный и мрачный, тупо глядя на пустую страницу… И вдруг понял, кто меня может спасти: дядя Вася, вот кто! Да как я мог забыть об этом замечательном умельце, об этом мастере на все руки? Как я мог забыть про Василия Емельяновича, о невероятной смекалке которого ходили легенды! Это он, орудуя молотком и зубилом, мог исправить любой телевизор. Это он, шуруя разводным ключом и отверткой, налаживал и улучшал сложнейшие вычислительные машины! И он же однажды с помощью двух шурупов, зубочистки и дамской шпильки починил атомный реактор!