Ярослав Гашек - «Борьба за души» и другие рассказы

Поскольку я не дал на это согласия, то уже десять лет пребываю в Саксонии и жду, когда аграрии, ибо сам я тоже аграрий, разрешат ввозить в Австрию свиней. Тогда я вернусь на родину.

Зеви Ашер и Якоб Тхар держали в Запустне лавки и спаивали крестьян-гуцулов водкой. Оба были евреи, но ненавидели друг друга насмерть. Отчасти потому, что были конкуренты, а отчасти из религиозных убеждений. Ибо Зеви Ашер был талмудист, а Якоб Тхар — караим, библеец, который признавал единственно Ветхий Завет и, как все сектанты-караимы, считал за главу евреев единственно рабби из Чуфут-Кале, что на полуострове Крымском. Из года в год, — только бы чуточку поправились дела, — Якоб Тхар собирался отправиться к нему из Галиции и поцеловать его левый священный перст, перст асму, который святой рабби устремляет в день субботний к небу. И тогда восходит вечерняя звезда, и все караимы очищаются от грехов и могут снова обдирать своих единоверцев некараимов, что есть единственно греховно. Наоборот же, обобрать гоя — христианина или магометанина — сие будет причислено к богоугодным делам, и ангелом Хафниэлем, у которого шесть ног, доведено до сведения Иеговы.

В свою очередь Зеви Ашер, будучи талмудистом, о святом рабби из Чуфут-Кале, что на полуострове Крымском, отзывался крайне непочтительно. Пусть, дескать, тот его поцелует, ибо единственно талмуд есть источник подлинного вероучения. Единственно талмудистское учение Галаха имеет силу. Текст Мишны пусть каждый еврей носит в сердце своем и поступает, как повелевает Гемара, то есть комментарий к тексту, а именно Гемара палестинская. Быть талмудистом куда удобней. Ибо написал же в 218 году составитель Мишны рабби Иегуда Хакадош: «Первым идет Иегова, а потом уже ты. И если ты кого-либо ограбишь, лишив его всего достояния, то ему, равно как и тебе, все еще остается самое дорогое — всемогущий Иегова».

И Зеви Ашер, где мог, надувал Якоба Тхара, когда тому, бывало, срочно понадобится какой-нибудь товар, который у него весь вышел.

— Чтоб тебя таскало за бороду десять тысяч раз десять тысяч дьяволов, — говаривал Якоб Тхар, обращаясь к Зеви Ашеру. — В той водке, что я купил у тебя, было пятьдесят процентов воды, и гуцулы чуть не разнесли мою лавку!

(Якоб Тхар влил в эту водку еще пятьдесят процентов воды.)

— Будь ты проклят и оплеван десятью сонмами добрых духов, — отвечал Зеви Ашер. — Разве тебе неведомо, негодяй, что, кроме воды, тебе остается еще Иегова?

А Тхар при первом удобном случае надувает Ашера на зерне… Прибегает Ашер к нему:

— Пусть ангел Ехиэль, повелитель четвероногих, пошлет на тебя бешеную собаку, Якоб Тхар! Что за мусор ты мне продал, жалкий червь?

Тхар же, сокрушенно устремив очи к небу, отвечает:

— Был грех, Ашер, надул я верующего, был такой грех. И пошел я тогда в синагогу, и опутал себя молитвенными ремешками, и молился, чтобы был мне отпущен грех, и на семисвечнике узрел я ангела Иегуила, который прошептал мне своим благовонным дыханием: «Возвратись в дом свой, Якоб Тхар, к жене своей и домочадцам своим, ибо прощается тебе грех сей и десять грядущих. В глазах Иеговы Зеви Ашеру цена чуть-чуть поболе, чем самому последнему гою в Галиции».

И Якоб Тхар смиренно и благочестиво взирал на Ашера, как тот брызжет со злости слюной и кричит:

— Не написано ни в Мишне, ни в Гемаре, что ангелы сидят на семисвечнике. Ангелы под водительством Михаила восседают у проточных вод и поют, что на караимах лежит проклятие.

И Зеви Ашер уходил, неистово теребя себя за бороду и изрыгая проклятия.

Во всей еврейской общине Запустны по причине этих религиозных разногласий между двумя самыми богатыми ее членами царили хаос и неразбериха.

Бедные евреи, получавшие вспомоществование, в зависимости от размеров пособия склонялись то на сторону талмуда, то на сторону писания.

А тут еще раввин объявил себя сионистом и днем и ночью бредил еврейским царством в Палестине.

— Послушай, — увещевали его Тхар и Ашер, — кому бы мы стали продавать в Иерусалиме водку?

Но раввин, отмахиваясь, вел разговоры о серьезных задачах еврейского царства в Палестине и восстановлении иерусалимского храма.

Сторож из местечковой синагоги, которого звали Натан Беньямин, обнаружил в библиотеке у раввина книгу о кабале, таинственной науке еврейской. В свободное время, когда он караулил синагогу, Натан Беньямин углубился в изучение этой книги, пока в один прекрасный день его не осенило, что быть синагогальным сторожем — не бог весть какое прибыльное занятие. И тогда он объявил себя Мессией, что совершил публично, произнеся перед синагогой имя Иеговы так, как оно пишется. А ведь такое дозволено лишь священнику, отправляющему службу в синагоге в День всепрощения! Натан Беньямин был начитанный. Знал талмуд и книги законов в шести последовательностях, каковы суть: Сифра, Сифри, Мехильта, Тосефта, Ресикта, Тора, Коганим. Теперь же, вдобавок к этому, он еще познал таинства кабалы со всеми пиротехническими подробностями, как то: налить в спирт нашатырю и зажечь, и читать при этом молитву отверженных задом наперед.

Объявив себя Мессией, Натан Беньямин лишился места, потому что был немедленно уволен со службы в синагоге. Сопровождаемый насмешками, он ушел к бедному еврею, сапожнику Самуилу, где предавался размышлениям о кабале и с утра до вечера пил водку.

Через две недели после этого, в субботу, в местечковой синагоге появился никому дотоле неизвестный бедный еврейчик, который посреди молитвы упал в обморок. Когда его привели в чувство, еврейчик выкрикнул: «Натан Беньямин, уроженец Запустны, — истинный мессия, сын Давидов. Он освободит Израиль!»

Будучи подвергнут допросу, неизвестный показал: «Я пришел издалека, из России, где веду торговлю лошадьми. В пути со мной беседовал ангел Усриэль. „Иди в Запустну, — повелел мне он, — благословено место сие в Израиле“».

И щедро одаренный пророк ушел в родной Тарнов, даже не попрощавшись со своим дядей, сапожником Самуилом, у которого он побывал накануне, по дороге из тюрьмы, где отсидел два года за мошенничество.

А раввин пробдел всю ночь в молитвах и страстно молил Иегову, чтобы он хоть на минутку послал к нему ангела Рафаила, который объяснил бы, в самом ли деле бывший синагогальный сторож подлинный мессия. Уже светало, а Рафаил все не шел. Когда совсем рассвело, раввин пошел спать, потому что дневного света ангелы не переносят.

На другой день раввин повстречал Натана Беньямина. И поклонился ему. Если тот и впрямь мессия, то это зачтется раввину в заслугу, а если нет, то повредить себе он тоже не может.