Сергей Стукало - Страна Дураков

Вечером, засыпая, ворона думала о майоре.

– „А он – очень даже ничего“, – решила она.

В будние дни, за исключением понедельника, в который проводился академический развод, слушатели появлялись на территории академии не раньше 8.30. Но, береженого бог бережет, и ворона, опасаясь проглядеть своего благодетеля, заняла место на излюбленной ветке загодя – в 7.00. До 8.00, когда наряд ВОХРа пришёл открывать КПП, она вся изнервничалась и даже успела продрогнуть.

– Барррдак! Быстрррее, старрричьё! – пристыдила она копавшегося с ключами ВОХРовца и ещё несколько раз громко каркнула. Просто так. То ли разминая голос, то ли тренируя местное эхо.

Обещавший кокарду майор появился в 8.30. Он целеустремленно, не оглядываясь по сторонам, пересёк КПП и двинулся в направлении тыльного входа в здание академии.

– КарррКарррда! – напомнила о себе и своей просьбе ворона.

– А, красавица! – обрадовался ей майор. – Слазь! Вот тебе обещанное сокровище!

Он сунул руку в карман куртки, присел на корточки и уже так, сидя, разжал извлеченную из кармана ладонь. На ней, поблёскивая в лучах утреннего солнца, лежала кокарда.

Что-то в ней было не то.

Ворона слетела с дерева и, аккуратно спланировав, села напротив майора. Сделав пару осторожных шагов, она остановилась в полутора метрах от него. Ближе не пустил инстинкт. Вытянув шею, она ещё раз сравнила две кокарды: лежавшую на ладони майора и пребывавшую на его пилотке. Результат сравнения ей не понравился, и она отрицательно помотала головой. Затем нахохлилась, явно не зная, что ей предпринять в этой ситуации.

Видя, что птица никак ни на что не решится – майор осторожно протянул руку с кокардой вперёд и вниз. Когда она коснулась асфальта, он повернул ладонь, и кокарда скатилась на дорожку.

Убрав руки за спину, майор неподвижно замер, всем своим видом демонстрируя личную незаинтересованность в дальнейших событиях.

Делать было нечего.

Осторожно, приставными шагами, ворона приблизилась к оставленной им кокарде и, по устоявшейся привычке, внимательно оценила её никогда не ошибающимся правым глазом.

Кокарда на пилотке была лучше!

Определившись, ворона подхватила клювом предложенную ей „подделку“ и высоко подбросила её вверх. Кокарда, несколько раз кувыркнувшись в воздухе, приглушенно звякнула и упала невдалеке от её левой лапки. Сдерживая раздражение, ворона щелкнула клювом, в два прыжка настигла упрямую железку, и… описав широкую дугу, та улетела далеко в сторону и беззвучно упала на холмик перезимовавшей прелой листвы.

– КарррКарррда! – с обидой и угрозой напомнила майору о его обещании начавшая выходить из себя птица.

– Успокойся, глупая! – наконец понял её майор. – Держи, раз уж ты такая упрямая!

Он снял с головы пилотку и начал отворачивать её край, пытаясь добраться до разогнутых в стороны металлических усиков кокарды.

– Упрррямая! – подтвердила ворона, переступая лапками и мотая головой.

Извлеченную из головного убора кокарду майор из рук не выпустил. Он протянул её на раскрытой ладони вперёд и замер.

– Упрррямая! – напомнила ему ещё раз ворона и, на всякий случай, распушила веером хвост.

– Я тоже упрямый! – не сдался майор. – Или берёшь свою цацку из руки, или – гуляй, красавица, без кокарды!

– Грррабят! – пожаловалась растерявшаяся от такого напора его крылатая собеседница.

– Не дури! Бери, раз разрешаю! – так и не сжалился майор.

– Пррропаду! – предупредила ворона и всё же решилась: – Беррру!

Она боком, часто переступая лапками, постоянно останавливаясь и оценивая обстановку, двинулась к руке офицера.

Тот продолжал сидеть, совершенно расслаблено и безучастно.

Приблизившись, пребывавшая в полнейшем смятении птица некоторое время стояла возле самой его ладони, прислушиваясь к собственным ощущениям и к своей интуиции.

Интуиция молчала, а из ощущений – преобладало крайне редкое для неё всепоглощающее спокойствие. От руки майора вкусно пахло яичницей, и для вороны это стало последним решающим доводом.

Немного присев, она осторожно потянулась к лежащей на ладони кокарде. Ей показалось, что прошла целая вечность до того момента, как её клюв судорожно щелкнул, и в нём оказалось вожделенное сокровище.

Ворона отпрыгнула – раз и ещё – и взмыла в воздух.

Тем временем майор подобрал лежащую на листве кокарду, укрепил её на пилотке и этой же пилоткою весело помахал наблюдавшей за ним птице.

– Пррриходи! – неожиданно для себя самой крикнула ворона.

– Завтра! И корочку принесу! – ответил ей майор.

Утром следующего дня, когда майор вместе со своими друзьями шел на занятия, с заблаговременно занятого вороной наблюдательного пункта раздалось радостное:

– Карррмандиррр!!! Корррочка!

– Пррривет, карррсавица! – поздоровался с нею майор на-вороньем, а его товарищи рассмеялись.

– Саша! – заметил один из них. – По-моему, это та самая ворона, которая тогда тебя ругала! Умная птица! Теперь не отстанет! Я читал – у них совершенно феноменальная память! Не дразнил бы ты её – вдруг в глаз клюнет? Как потом девушкам подмигивать будешь?

– Не клюнет! – ответил майор и подмигнул вороне вполне целым и здоровым глазом, а затем достал из кармана пшеничный сухарик и добавил на-вороньем: – Корррочка, карррсавица!

Ворона незамедлительно сорвалась с ветки и уже через пару мгновений пыталась поудобнее устроиться на плече у майора. Её лапки соскальзывали с пристёгнутого к куртке погона, и птице пришлось сначала пошире развести пальчики, а затем с силой вонзить их в шаткую опору.

Майор поморщился, привыкая, и протянул вороне обещанную корочку. Та ловко перехватила угощение, но, к окончательному изумлению и без того оторопевших спутников майора, осталась сидеть у него на плече.

– Тихо, мужики! – сквозь сжатые зубы предупредил их майор и осторожно двинулся в сторону учебного корпуса.

Чуть приотставшие товарищи могли наблюдать достойную удивления картину: на плече их мерно шагавшего товарища, подобно ловчей птице на облучке седла средневекового охотника, сидела ворона. Сырного цвета сухарь, крепко зажатый в её клюве, и сама слегка пружинящая лапами птица – мерно покачивались в такт с шагами офицера.

У входа в академию майор с сожалением остановился.

– У тебя имя есть, красавица? – спросил он ворону.

На известный со времён дедушки Крылова приём ворона не купилась. Немного подумав, она только нахохлилась, распустила веером хвост и немного присела, ещё крепче вцепившись в выскальзывающий из захвата погон.

– Аза! – вдруг сказал майор. – Я буду звать тебя Азой!.. Понятно?

Ворона выпрямилась и наклонила голову набок, явно вслушиваясь в звучание произнесённого имени.