Сергей Стукало - Страна Дураков

– Аза! – повторил майор. – Ты теперь – Аза!.. Ну? Давай, лети! А то у меня занятия! Пора!

Словно почувствовав, что их разговор окончен, обретшая человеческое имя птица сорвалась с плеча майора и, не выпуская из клюва корочки, быстрыми взмахами устремилась в сторону своего гнездовья.

– Что это было? – спросили майора его пришедшие в себя сослуживцы.

– Что-что?.. – улыбнулся им майор. – Я теперь вороний поп. Красивым птицам имена, как видите, раздаю, пшеничной корочкой причащая! – и, немного помедлив, добавил: – Знаете, мужики, я Павлова – того, который академик и физиолог – с детства терпеть не мог. „Животные – неразумны! Инстинкты, рефлексы…“ – старческим надтреснутым голосом произнёс он. – Дурак этот Павлов, хотя и академик!

В последующие дни, по утрам, ворона Аза неизменно встречала майора и „каталась“ на его плече до тыльной двери старого учебного корпуса. Получив в конце поездки ставший ритуальным сухарик, она бережно несла его в жилое гнездо и с наслаждением съедала. Ей почему-то казалось, что у этих сухариков совершенно необыкновенный, не похожий ни на что другое, какой-то домашний запах и вкус.

Месяц спустя, обнаружив, что, в течение рабочего дня, майор всё же иногда появляется на территории академии, Аза стала сопровождать его и днём.

Иногда она просто перелетала с одного дерева на другое, сопровождая своего нового друга вдоль пути его следования. Иногда – с гордым и независимым видом – ехала у него на плече. Её совершенно не смущал тот факт, что корочку в неурочное время она не получала. Аза знала, что корочки и прочая вкуснятина живут у людей в домах, и попадают в мусорные контейнеры только в исключительных случаях. Когда провинятся. К примеру – зачерствеют, или ненароком подцепят горькую чёрно-зелёную плесень.

Её майор был хорошим хозяином. Он строго следил за своими корочками, и они у него никогда ничем таким неприятным не болели.

Азе нравились их с майором отношения. К немалой радости его товарищей она даже научилась произносить своё имя:

– Кхаззза! – отрывисто и хрипло „пугала“ она слишком близко подходивших к нему офицеров, заявляя о неприкосновенности своих прав на его дружбу.

Как-то незаметно для себя самого майор привык ежемесячно менять истрёпанный птичьими лапками правый погон. Борясь с вытянутыми из куртки вороньими коготками зацепками, он стал носить с собой маленькие маникюрные ножнички.

Наступило лето.

Майор отправил свою семью на Украину. К тёще. Шла подготовка к сдаче сессии, и он стал просиживать в академии допоздна.

Аза даже заскучала без их, уже ставших привычными, ежедневных встреч и без неспешных прогулок на таком уютном плече.

Социализм – это учёт и контроль. А тёща – это гремучая смесь народного контроля и таможенного терминала в одном флаконе.

Тёща приехала к майору на третий, после отъезда семьи, день. Ранним утром. Она открыла дверь его комнаты изъятым у жены ключом и притаилась в засаде.

Придя в общежитие с соскучившейся птицей на плече, майор обнаружил в своей комнате совершенно досадное и абсолютно необъяснимое присутствие пожилой потной женщины.

– Привет, зятёк! – сказала пожилая потная женщина. – Не рад?

Судя по перекосившейся физиономии обозванного „зятьком“ майора, тот был не рад. Ворона сразу же почувствовала его изменившееся настроение и нахохлилась.

– А это что за страхолюдина на тебе сидит? – скривилась ответно тёща и, безо всякой логики, перешла к главному: – Ты, кстати, не хочешь „налить“ маме?.. За встречу?

Тёща любила выпить.

– Здравствуйте, Вера Тихоновна, – предельно исчерпывающе ответил майор на все её вопросы и проблемы, переобулся в тапки и двинулся к холодильнику.

– Кхаззза! – всё же представилась тёще ворона. Она была воспитанной птицей и понимала, что в гостях надо вести себя прилично.

Не обращая внимания на тёщу, майор прошёл к холодильнику, открыл его и достал тарелку с нарезанным кубиками сыром.

– Здесь будешь обедать, или домой понесёшь? – спросил он Азу.

– Ты что? Собрался эту погань кормить? – возмутилась тёща. – Возишься со всякой пернатой швалью, а у самого гости до сих пор не кормлены и не поены!

– Грррубо! – заметила ей ворона и, покосившись на сыр, решила: – Беррру!!!

– Вы, Вера Тихоновна, своей несдержанностью мне всех друзей распугаете! – отметил майор и, не торопясь, принялся скреплять кусочки сыра разломанной пополам спичкой.

Обиженная в лучших чувствах тёща сняла с ноги тапок и двинулась в его направлении, но Аза, уловив её движение, мгновенно развернулась на плече у майора и, на манер разъяренной кошки, зашипела на потенциальную обидчицу своего благодетеля.

Тёща выронила тапок и завизжала.

Когда майор открыл ведущую на отсутствующий балкончик дверь и выпустил наружу птицу, крепко зажавшую в своём клюве сыр – негодование его тёщи уже превысило критическую массу „Урана-235“.

– Говоришь, друзей твоих пугаю? – зловеще и размеренно начала она, но тут же, поддавшись собственному темпераменту, сбилась на истеричную скороговорку: – Друзья – это у кого можно денег занять! А ты – сам голодранец, и друзья у тебя такие же!!!

С переменным успехом милая беседа майора и тёщи длилась довольно долго. Вера Тихоновна иссякла только глубоко за полночь.

Год спустя майора распределили в далёкий город на юге России.

После его отъезда на вершине одного из деревьев возле офицерского общежития можно было заметить неподвижно сидящую птицу. Проходили дни, но скорбящая фигурка вороны чуть ли не каждый день подолгу маячила на ветке одного и того же тополя, будто на посту.

Потом, поздней осенью, наступили небывало сильные морозы. На территории академии несколько насквозь промёрзших деревьев, не выдержав, лопнули по всей длине. Среди них был и дуб с двумя вороньими гнёздами. К весне его повело под собственным весом и, в один из ветреных дней, он, надломившись у комля – рухнул.

Рассыпавшиеся из одного из гнёзд монетки и бусинки быстро подобрали окрестные мальчишки. Их любопытство и всеведение – никогда и нигде не признают никаких границ и заборов.

Кокарды среди рассыпавшихся сокровищ не было.

07.03.2006 г.

Путник, будь осторожен, если ты, открывши глаза и глядя в небо, видишь над своей головой стаи ворон в спиралевидном парении, постарайся отвлечься от постороннего и вспомнить что-нибудь из завещаний Заратустры, либо „Отче наш“, либо „Шма Исраэль“, и, подогнув колени к животу, ляг на бок – за тобой прилетели посланцы из-за реки Лета!

В двенадцатый месяц потопа, раздраивши люки, что были прорублены над головой, Ной выпустил ворона, вернулся тот ворон – сидеть должен Ной .