Елена Умнова - Королева для эстонцев

Тут Даниил сообщил мне, что храпит ничуть не тише. Я заткнула ему рот, постучав по лбу. Чего так громко, все же проснутся!

— Храпюш, — тихо сказал он и потыкал в себя.

— Храпюш! — согласилась я и потыкала в себя. — Храпюш. ХРАПЮШ! Нет!

Не знаю, что понял он, но я просила никого не будить. Хотя от моего ХРАПУШа все заворочались. Послышались шаги. Скрипачный слух? Нет, глюки. Мы улеглись. Даниил ворочался, я напружинилась спихнуть его. Ну да, со второго яруса, где мы с ним лежали (видно, он с падучим поменялся местами, а раньше спал на первом ярусе), мало не покажется. Он это дело увидел и поскорее лег нормально. Я приподнялась, посмотрела на него и снова улеглась. Он приподнялся и посмотрел на меня. Я оглянулась, и он оглянулся.

— Слушай, Даниил, у меня уже шея болит! — сказала ему я, он не ожидал увидеть мое лицо, вздрогнул лег на место. Однако и секунды не пролежал, снова повернулся. Я жестами сказала ему, что у него будет косоглазие, если будет на меня все время из-за плеча смотреть. Он рьяно помотал головой. Я нащупала какую-то книжку и выставилась на не как баран новые ворота. Эстонцы тоже прячут что-то под матрас, точнее, под подушку! Даниил решил вытащить книгу у меня из рук, я не отпускала. Доперетягивались. Бумс, бумс, бумс, бабацк. Тишина. На каждом стуке Даниил пригибался все ниже и ниже. Никто не проснулся.

— Фух… — одновременно сказали мы. Даниил посмотрел на книжку и махнул рукой, мол, завтра подниму. В смежной комнате послышались голоса.

— Подушка с кем-то разговаривает…

Даниил серел, бледнел, зеленел, и вообще крайне бурно реагировал на слова Подушки. Вывод: обзывается. Я попросила его перевести мне. Даниил только возвел глаза к потолку, потом достал какую-то картонку и потыкал мне в нее. Я различила голубой цвет, после чего Даниил ткнул пальцем в сторону Подушки.

— Что ты ему приглянулся? — хихикнула я.

— А?

Я изобразила из себя красавицу, потыкала в Даниила, а потом изобразила вылупившегося парня и потыкала в Подушку. Даниил замотал головой, размахивая руками.

— НЭТ! НЭТ! НЭТ!

— Ха, а тебе откуда знать? — веселилась я. — Ему так нравится доводить тебя до белого каления, а тебе его!

Разговор продолжался, Даниил с каждым словом делал все более зловещее лицо. Я предложила ему сматываться на синюю дачу.

— Нэт! — он помотал головой, говоря, что мы останемся здесь.

— Это еще что такое? Пошли! — я позвала его еще раз.

— Нэт!

— Я кому говорю! — я сделала нехорошие глаза.

— Нэт… — неуверенно проблеял он.

— Та!

— Нэт…

— Та! — я дернула его за волосы.

— Нэээта-а-а-а-а-ай! — он согласился на все он, когда я стала дергать систематически.

Тут он решил мне отомстить и дернул за волосы меня.

— А это уже хамство! — воскликнула я и припечатала его к стене.

Теперь мы с ним играли в "кто кого уложит". О-о, он еще более неуклюжий, чем я! Все костяшки отбил об бортик, все лопатки — об стену. Ладно, еще он у стены был, а то я бы его спихнула со второго яруса, как Шкафчика с первого. Даниил уже даже запыхался, я хихикала над ним.

— Проиграл!

Тот возмутился и пригвоздил меня к кровати. Я охнула и схватилась за плечо, он покаянно убрал руки, я пригвоздила его. Ашшш, тадацк!

— Хм? — я перегнулась через бортик.

Даниил вырвался и тоже перегнулся через бортик, что-то бормоча. Это он о книжке или о Подушке так беспокоится? Подушка, впрочем, сидел на полу, на который он упал, поскользнувшись на книжке, и мрачно смотрел на все сквозь занавесившие лицо волосы.

— Уберите ваши волосы, а то я и так лица не вижу, а тут еще и волосы! — попросила я.

Подушка еще больше закрыл лицо, встал и вышел.

— А про "встал и вышел" речи не было. Немедленно вернись! — сказала я. — Я кому говорю? Ну все!

Даниил шарахнулся от меня, уловив угрожающую интонацию, но потом гаденько захихикал. Ну да, удался твой план! Я подобрала книжку и как следует приложила ей интригана. Тот только пискнул. Я вышла в коридор и приложила книгой Подушку, да посильнее.

— Теперь вините во всем книжку! — сказала я и гордо ушла в другую комнату, где залезла на кровать к «нямнямкающему» парню, по совместительству еще и местному психу, которого вместо меня в изолятор увели. Парень спал, я улеглась рядом. Тишина и спокойствие.

— Ням-ням-ням, — сказал спящий прямо над ухом.

Замечательно! Теперь можно и поспать! И я уснула.

— Няммря. Нтиааамурля! НИМИНРЯКАТА! — заорал кто-то прямо надо мной.

Мы с психом одновременно подскочили на кровати и заозирались. Где я? Почему орут? Кто орет? А, эстонцы. Все понятно… Если мы тут с этим психом на пару спали, то не удивительно, что столько возмущения. "Храпю-уш ням-ням-ням, храпю-уш ням-ням-ням" кого угодно разбудит, а уж таких «слухачей» и подавно. Я потянулась, зевнула, слезла с кровати и подошла к возмущающемуся парню. Подушка с Даниилом ржали вповалочку у него на кровати. Вот блин! Совместный ржач объединяет!

— Вот только еще хоть слово скажи! — пригрозила ему распинающемуся эстонцу.

Подушка поспешно перевел, предупреждая о моем буйном характере. Эстонец не внял его словам и вздернул нос, потом до него все же дошла вторая часть информации, которую пытался донести до него Подушка, и он, пару раз переспросив одно и тоже слово, уставился на меня, как баран на новые ворота. Видно, Подушка сообщил ему, что я девушка.

— Ну, ты уже не одно слово сказал, — прикинула я. Свет потух с каким-то невнятным эстонским бормотанием, после чего я, пользуясь случаем, стянула с парня трусы и убежала обратно в кровать к психу. Психи — они безобидные. Мы ударили с парнем по ладоням и принялись хохотать на кровати. Но какой в комнате стоял ор!

Мы с психом улеглись на одной подушке и под одним одеялом (как непривычно, на синей обязательно что-то, как минимум, в двойном, а то и в тройном экземпляре). Впрочем, парень тут же подскочил.

— Ням-ням-ням, — сообщил он мне.

— Параллельно!

Парень что-то мне сказал по-эстонски, скорее всего, что не понимает.

— Хрррррапюуууууш! — изобразила я как можно громче.

— Ха-ха-ха, — расхохотался псих, и мы с ним снова улеглись. Интересно, что он понял? Скорее всего, что его нямнямкание — цветочки по сравнению с храпом. А про то, что я храплю… ну умолчим!

— Оо-о-ольг! — пробасил Подушка в тишине.

— Мммммм, — промычала я.

— Это кто сказал? — удивился парень.

Псих ему что-то пространно и весьма раздраженно ответил на эстонском.

— Ты, значит, боишься! — восторжествовал Подушка.

Эстонцы стали переговариваться.

— Я псих? — Подушка подскочил на месте.

— Ты! А кто же еще? Кто еще на русском с эстонцами разговаривает? — ответила я.

Подушка завис, соображая, кто же разговаривает на русском с эстонцами. Обалдеть, и, правда, кто? Я, наверное! Ой, точно я!