Елена Умнова - Королева для эстонцев

— Ых… ых… ых… — принялся постанывать мой псих.

— Ну вот, теперь не ням-ням-ням, а ых… — пробормотала я.

Эстонцы стали что-то обеспокоено обсуждать.

— Потише, ну что вы опять? — увещевала я их.

Эстонцы продолжали что-то обсуждать, и неожиданно расхохотались. Подушка подскочил ко мне и заглянул. Псих, оказывается, не спал, а ждал момента, когда к нему подойдет Подушка, чтобы все ему высказать. Жаль, по-эстонски, ничего не поняла. Скорее всего, они обсуждали, что для того чтобы псих не храпел, ему нужна была всего лишь девушка. Вот Подушка и подскочил, на какое-то едкое замечание психа по поводу его неумеренного любопытства отскочил обратно, а потом и вовсе выбежал из комнаты. Ко мне подошел Даниил и долго и нудно о чем-то распинался. Я его тут же передразнила, скопировав все интонации и кое-как выговорив непонятные слова. Даниил схватился за голову и несколько раз показал, какой он придурок, и как он мог опять забыть, что я не понимаю по-эстонски. Выговорившись, Даниил вышел и привел Подушку обратно, видимо, для перевода. Подушка задирал нос и не реагировал ни на что.

— Упадешь, — сказала я ему.

Подушка задрал голову еще выше и тут же упал. Даниил прокомментировал это по-эстонски.

— Я тебя тоже не удержу, — добавила я по-русски.

— Вот! А ты… ты… ты мне говоришь, что ты не понимаешь по-эстонски! — завопил Подушка.

— Тяжелый случай мании преследования, — нейтрально сообщила я Подушке. Я зевнула. — Спокойной ночи!

Псих собрался приобнять меня, тут между нами вклинился Подушка и вытащил меня с кровати.

— Это еще что? — я в упор глядела на Подушку. — Не удержишь!

— Ха!

Я тыкнула его больную руку.

— Ау!

Парень погрозил мне кулаком, с шипением разжал его и погрозил рукой.

— Не тряси рукой! — сообщила я, следя за его рукой взглядом и кивая в такт головой, потом взялась качать.

— Та! Нэт! Та! Нэт! — сказала я.

— Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! — взялась скандировать вся комната.

Подушка завис.

— Та нэт, психы вы тут всэ! — с акцентом сказал Подушка.

— Ты нэт, психа вы тут вся! — передразнил его кто-то. О! Такой же сообразительный, как я!

Подушка пошел к двери.

— Мило, а дверь чем будешь открывать? Лбом вышибать или мной? Ой, поставь меня на место! — забеспокоилась я.

Тут мне удружил псих, своим неожиданным появлением и возгласом напугавший Подушку, тот выронил меня из рук. Ладно, я еще за кровать успела схватиться. Подушка посмотрел на меня, как нашкодивший кот. Жаль, скалки нет, а то бы дала по лбу. Я слезла на пол, эффектно хлопнула дверью и ушла в смежную комнату, куда уже ушел до того Даниил. Я залезла к нему, тот без разговоров обнял меня и дальше продолжил спать. Видно, решил, что ему приснилось. Послышались шаги Подушки, который исходил всю красную дачу вдоль и поперек, что-то бормоча по-эстонски. Ну как же на курицу похоже квохчет!

Я свесилась с кровати и заметила, что за мной наблюдает падучий эстонец.

— Кукареку, — сказала ему я.

— А?

— Кукареку, — повторила я и попросила его повторить знаком.

— Кукареку, — сказал он.

— Громче. КУКАРЕКУ! — я попыталась шепотом ему изобразить, как нужно заорать.

— КУКАРЕКУ! — громко завопил эстонец. — Храпюш, храпюш.

Я тут же улеглась на свое место, хихикая и изображая, что сплю. На что эстонца подбила? Даниил беззвучно сотрясался от смеха, я тоже еле сдерживалась. В комнату залетел эстонец из соседней. Все дружно и в один голос храпели, только мы с Даниилом еле сдерживали смех. Эстонец подошел к двум ни в чем не повинным эстонцам, растолкал их и сделал им устный выговор. Эстонцы обиженно переговаривались, дверь закрылась. Даниил расплылся в довольной ухмылке и что-то сказал им. Те согласно покивали. Даниил взял на себя роль дирижера, отогнул один палец, второй третий.

— КУКАРЕКУ! — заорали мы в 5 голосов, и я взяла самую высокую ноту.

Наверное, даже на синей даче было слышно.

В соседней комнате немного пошумели, но, судя по расстроенным физиономиям эстонцев в этой комнате, решили не реагировать. Я напела партию вторых альтов из песни "Птичий хор".

— Ку-карек-ку-у!

Эстонцы хором пропели вслед за мной, я же спела за сопрано:

— Куд-куд-кудах! Куд-куд-кудах!

— Ха-ха-ха-ха! — рассмеялись парни.

Мы с ними немного прорепетировали, и грянул туш! Добили мы все-таки соседнюю комнату. И чем они решили нас напугать? Даниил им что-то пренебрежительно отвесил, я спросила, что такое. Он мне отрывисто показали Подушину прическу и подвигали пальцами, сообщая, что именно в судьи и позовут. Эстонцев это, видимо, всерьез напугало, но не меня! Где наша не пропадала.

Пришел Подушка, которому что-то расписали в красках. Провинившиеся пытались как-то оправдываться. Подушка выслушал, сделал внушение на эстонском, в том числе и мне, и вышел. Похоже, ему сказали, что тут Одеяло бунтует. А то больше у меня ни на кого голос не похож. Прошло полминуты, и до Подушки доперло, кто же тут балагурит.

— Ольга! — не хуже нас завопил он, включив свет.

— Нет, я вот это, — я потрясла одеялом и спряталась за него.

Парни уставились на меня, разглядывая и осмысливая. Даниил отвесил Подушке что-то критическое. Подушка оскорбился до глубины души.

— Да, ты тормоз! — ответила я.

У Подушки отвисла челюсть (в который раз?), так что ничего по поводу того, что я знаю эстонский, он не сказал.

Даниил похвалил меня за сообразительность и протянул мне руку. Хрусть!

— Ау! — взвыл Даниил, когда я сжала ему руку.

— Что? — удивился Подушка.

Я протянула и ему руку. Хрусть!

— Ау! А-а-а-а! — завопил Подушка. Блин у него же руки поранены. Забыла, и он забыл…

Даниил тем временем оправился и снова протянул мне руку, гаденько ухмыляясь.

— Учти, с моей стороны это будет самозащита, — сказала я, сжимая его руку. Он сжал мою, я не отступала. Подушка дождался этого и перевел ему мою фразу. Даниил дернулся вытащить руку, сообразив, что ничем хорошим самозащита ему не светит, но было поздно. Хрусть.

— А-ау! — взвыл Даниил.

Он нянчился со своей рукой, обидевшись на меня. Подушка снова подхватил меня на руки, сняв предварительно с кровати. Ему даже так удобнее было меня брать, чем с пола. Подходящая высота!

— Положи меня на место и открой дверь! — проинструктировала его я.

Он положил меня на место и открыл дверь. Та закрылась. Он снова открыл, та закрылась. Подушка уже хохотал, не в силах открыть дверь. Н-да, довела бедного мы с дверью до истерики. В итоге он как-то приспособил дверь, чтобы та не закрывалась, и снова подхватил меня на руки. Тут проснулся Даниил и что-то ему сказал. Повисла тишина, часть эстонцев смоталась из комнаты от греха и Подушки с Даниилом подальше, часть в лице падучего эстонца следила за развитием событий с открытым ртом. Не знаю, как парней, но меня этот падучка уже раздражал.