Александр Скутин - Эрмитаж. Инфракрасный дозор

Николай I, скрипнув зубами, вымолвил:

– Вот что голубчик. Хочу оказать тебе свою монаршью милость и повысить тебя в должности. Завтра ты получишь мой указ о назначении тебя губернатором Тобольской губернии. И учти, что завтра будет уже второе апреля, и это будет уже не шутка, всё серьёзно.

Послесловие.

А в том же 1837 году Зимний дворец действительно сгорел. Дотла. Только это позже было, 17 декабря. Вот такие шутки.

PS: Историю слышал устно, так что ссылок дать не могу. Сюжет, естественно, не мой, меня в 1837 году ещё и проектах не было. О пожаре в Эрмитаже можно почитать здесь:

http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/05/hm5_4_2_1_2.html

1763 год, Санктъ-Петербургъ.

И вот закончилось строительство первой очереди, как сейчас сказали бы, Зимнего Дворца на набережной Невы. Строился Зимний по проекту "великого русского архитектора Франческо Бартоломео Расстрелли". Именно так я прочитал когда-то в путеводителе по Ленинграду в 80-х годах. Ну что ж, русский, так русский. Мода такая была: Россия – родина слонов. Лично видел тогда же табличку на историческом здании в центре: "построено по проекту неизвестного русского архитектора XVIII века". Вот так вот: неизвестный, но всё равно русский.

Э-э, стоп, опять отвлёкся, не туда поехал. Рассказать-то о другом совсем хотел. Так вот, началось строительство Зимнего ещё в царствование царицы Елизаветы Петровны, в 1754 году, и только осенью 1763 года царица, уже Екатерина II (с императором Петром III, ну да тот вскоре оказался не при делах), собралась торжественно въехать в новые апартаменты. Ага, собралась. Как собралась, так и обломилась. Всё пространство вокруг Зимнего превратилось в огромную стройплощадку, заваленную всевозможным строительным мусором: брёвна, доски, опилки, камни, металлические прутья, засохшая известь, кучи грунта, камней, обломки стёкол, каменных плит, обрывки такелажа – и всё это в циклопических масштабах. И шалаши четырёх тысяч строителей, к тому ж. Не, технологические проходы для подвоза стройматериалов всё же оставались, но вот подъехать к Ушаковскому подъезду или, скажем, к Посольскому, на огромной подрессоренной царской карете, запряжённую в восьмёрку лошадей ("Езжал-то вечно цугом! (с) Грибоедов") не было решительно никакой возможности. А царице хотелось въехать в Зимний торжественно, с помпой, с пышной свитой, знаменуя этим новый этап в жизни её и всего государства Российского.

Решение созрело быстрое и вполне традиционное. Командное, как сейчас сказали бы: занарядить солдат, выделить им подводы и лошадей. Прикинули: долго слишком получится. Эти авгиевы конюшни не так просто расчистить. И генерал-полицмейстер Н.А. Корф предложил иной выход. На всех городских площадях и "першпективах" появились царские глашатаи и торжественно зачитали высочайший императорский Указ: всё строительное имущество вокруг Зимнего дворца с завтрашнего утра объявляется ничейным, и всяк, кто пожелает, может забрать его себе. А ведь в Питере не только Зимний строился. Город молодой, строительство идёт бурное. А на стройке всё пригодится. Те же опилки можно в парник засыпать. Та же каменная крошка на засыпку фундамента пойдёт. А палками можно и печку истопить. У хорошего хозяина ничего не пропадёт. И потянулись со всех окраин Питера к его центру подводы с людьми. Народец на них сидел разный, мастеровые, крестьяне, нагловатые приказчики, хозяйственные купчишки. И только у всех во взоре светился красноватый огонёк алчности: халява! Налетай, подешевело! Хватай всё, что плохо лежит. А на кой оно нам? Хватай, потом разберёмся!

Вот такая приватизация в одном отдельно взятом городе. Монбланы отходов и пирамиды мусора к полудню растаяли, словно и не бывало, а народ продолжал сосредоточенно таскать, подбирать, выскребать. К вечеру, ещё не начало смеркаться, вокруг дворца не то что собрали, а подмели всё дочиста, уже из земли выдергивали присыпанные доски и обрывки канатов, и хищно поглядывали на сам Дворец: может, и оттуда чего спереть? Но вокруг Зимнего предусмотрительно была расставлена охрана.

К концу дня вся территория была выметена и выскоблена, словно на ней поработали курсанты-первогодки. И теперь можно проводить торжественную сдачу объекта в эксплуатацию.

Эта история не придумана, так что не я её автор. А кто тогда? Да сама жизнь автор этой истории. В скрижалях истории всё записано:

(http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/05/hm5_4_1_1.html)

Санкт-Петербург, 1993 год.

Как-то сотрудника отдела сигнализации Володю Баленко послали проверить датчики в одно из помещений отдела Востока. Девочки с центрального пульта жаловались на частые ложные срабатывания из этой комнаты.

Володя пришел в нужную комнату, позвонил, потом постучался, потом покричал в закрытую дверь – оттуда ни звука. Позвонил на пульт, и оттуда ему сказали, что с утра в эту комнату еще никто не приходил.

– А что мне делать? – спросил Володя у барышень.

– А ты найди кого-нибудь с отдела Востока, они возьмут ключи в охране и откроют нужную тебе комнату.

Володя понял, что искать других сотрудников ему придется долго, и на всякий случай спросил у дежурной пульта:

– А кого я могу найти с отдела Востока?

– Сейчас, на компьютере глянем.

Через минуту ему выдали удивительный ответ:

– С утра из всего отдела Востока на работу приходил только один человек, но и тот уже сдал помещение под охрану и ушел.

…

Время было около одиннадцати часов дня. Это было в октябре, и это был не выходной.

А что же музей? Да работал как обычно, что ему сделается – ведь технические службы были все на месте. Вот если бы, скажем, электрики или охрана на работу не вышли – тогда другое дело.

PS: Все имена и события этого рассказа – подлинные.

1994 год. Санкт-Петербург.

Обычно, когда хотят сказать о неорганизованной толпе людей, используют сравнение: как стадо баранов. Так могут говорить люди, незнакомые с сельской жизнью. Стадо баранов – это очень даже организованная, жёсткая, иерархичная, дисциплинированная структура. С вожаком стада и чёткой вертикалью власти. Но это ещё не беда, что плохого, если в этой конкретной общественной формации – в стаде – поддерживается дисциплина и порядок? Беда в том, что такое положение вещей в стаде не вечно. Вожаку постоянно приходится отстаивать своё главенство в стаде в схватках с другими крепколобыми претендентами. Мне приходилось пасти овец, и я часто видел эти схватки. Ох, как они бьются! Наглядно видишь, что вожаку стада нужно прежде всего уметь работать головой. Как-то в детстве я нашему домашнему барану кидал деревянные чурки торцом на лоб. И он раскалывал эти чурки в хлам, одним ударом могучего лба.