Ильдиго фон Кюрти - Сердечный трепет

Вот юная императрица в длинном, шуршащем пеньюаре вбегает в кабинет его величества и прерывает важное совещание:

«О, Франц, я должна тебе кое-что сказать, это срочно!»

Министры быстро прощаются. А Франц Иосиф, кайзер Австрии, произносит: «Да, Сисси, что случилось?»

Она бросается к нему, обнимает его за шею и кричит: «Франц, у нас будет ребенок!»

Он поднимает ее в воздух, целует и шепчет: «Да? Да, Сисси! Я так счастлив, несказанно счастлив!»

Похоже, Филипп этого фильма не видел или не воспринял его как пример для себя. Он сказал:

«Что с твоей диаграммой?»

«По-видимому, дала осечку».

Он смотрел на меня и мял свое лицо, как будто это тесто для пиццы.

«Ты не рад», — сказала я с обидой.

«Я еще не уверен. А ты рада?»

Я тоже, честно говоря, была не уверена, но мне показалось разумнее, оставить свои сомнения при себе, и выбрала дипломатичный ответ:

«Я не могу радоваться без тебя. Если ты не хочешь ребенка, ребенка не будет».

Довольно драматичное высказывание, но каким-то образом оно сглаживало ситуацию. Если уж моя первая беременность не начинается, как у Сисси, то пусть будет хотя бы тоже как в кино. Ничто я ненавижу сильнее, чем решительные, судьбоносные моменты собственной жизни, после которых не вспомнишь, что именно ты говорил. Конечно, мне ни на секунду не пришло в голову избавиться от ребенка. Беременность в возрасте за тридцать от любимого, к тому же хорошо зарабатывающего мужчины серьезной профессии. Нет, этот ребенок должен увидеть свет. Я уже почти физически ощущала его движения внутри себя. И мне придется, в соответствии с дурацкой, но старинной традицией фон Бюловых, думать об имени на букву П. Паулина фон Бюлов? Петер? Памела? Патрик? Пирожок? Хи-хи-хи.

«Ты избавишься от нашего ребенка?» Филипп смотрел на меня растерянно.

«Нет», — сказала я. И стала плакать.

А потом было как в кино. Филипп обнял меня, высушил мои слезы, погладил меня по животу и спросил, может, мне лучше лечь, положив ножки повыше.

Очень скоро я пожалела, что беременность длится всего девять месяцев. Потрясающее состояние. Ты можешь есть, сколько хочешь, — все равно потолстеешь. Любой каприз тебе прощают, каждое желание исполняют. Тебе хочется, чтобы тебя жалели, требуешь внимания, и чтобы часами массировали ноги и спину, ты можешь смотреть по видео все диснеевские фильмы и реветь при этом, не опасаясь, что тебя застыдят. Вот что делают гормоны.

Два вечера спустя, это был вторник, Филипп специально приехал в Гамбург и подарил мне кольцо.

«Я рад всему», — сказал он и протянул мне пакетик.

Куколка&кукленок.

Потрясенная, я смотрела на камень. Он был прекрасен, и кольцо прекрасно мне подошло. Все могло бы быть прекрасно, если бы я… Если бы я не перепутала цвета бумажки во время теста на беременность.

Давайте начистоту. Как можно правильно разобраться в этих идиотских инструкциях, когда ты так волнуешься? Не поможет и незаконченное высшее университетское образование. Я всегда путаюсь с инструкциями. Чаще всего я мельком проглядываю их, а дальше полагаюсь на свою интуицию, которая меня постоянно подводит, — особенно если дело касается правописания, мужской психологии или новейших технических достижений, таких как Интернет на мобильном телефоне, DVD-плеер, или оборудование системы ISDN.

Чем, в конце концов, труднее воспользоваться: мужчиной или CD-бреннером? Я не знаю. И в том, и в другом я разбираюсь так себе, мне хватает и нескольких работающих стандартных функций.

Я попыталась, по возможности, щадя его чувства, втолковать Филиппу, что он пока папочкой не будет.

«Кольцо действительно великолепно, — начала я, — но я не могу его взять».

«Почему? Это не в твоем стиле — отклонять подарки».

«Но… понимаешь, Бюлов-медвежонок… положение… так сказать, обстановка изменилась».

«Прекрати называть меня медвежонком. Не понимаю ни слова. Можешь ты говорить вразумительно? Что за обстоятельства изменились? Ребенок не от меня?»

Он угрожающе приподнялся, глядя на меня со смешанным выражением строгости и ужаса, и кусая свою нижнюю губу, — что он всегда делает, когда нервничает или напрягается.

Я была крайне оскорблена и ничуть не меньше польщена тем, что он мог подумать такое. В то же время я очень надеялась, что раз он предполагает худшее, в чем можно признаться, то только испытает облегчение, когда узнает правду.

«Как ты мог такое подумать? Конечно, ребенок от тебя. То есть если быть точной: ребенок, которого я бы имела, будь я действительно беременна, само собой разумеется, был бы только от тебя».

Возможно, я слишком сложно выразилась. Филипп молчал. Я подождала действия моих слов еще несколько секунд и еще раз собрала все сказанное вместе:

«Филипп, я не беременна. Я ошиблась с этим тупым тестом. Но инструкция и вправду была сформулирована дико бестолково».

Филипп глубоко вздохнул и посмотрел на потолок.

«Бюлов-медвежонок, пожалуйста. Мне так жаль».

Я сняла кольцо с пальца и медленно подвинула его через стол. Он посмотрел сначала на кольцо, потом на меня — и расплылся в улыбке.

«Филипп?»

Продолжая смеяться, он поднялся, достал из холодильника шампанское, хлопнул пробкой и наполнил бокалы. «Куколка, любовь моя, мне ни один человек не поверит. Сомкнем же бокалы за самую бестолковую и самую любимую женщину, которая только может быть».

Люди, я была рада. Все прошло неплохо. Я сделала очень большой глоток шампанского, потому что, конечно, во время своей беременности я полностью отказалась от алкоголя.

«А это, — Филипп взял кольцо и снова надел мне на палец, — пожалуйста, оставь. Возьми его как обещание на будущее».

«Что за обещание?»

«Что следующий тест на беременность мы проведем вместе. Я позабочусь о теоретической, а ты — о практической стороне».

Я потрясенно молчала. Порой молчание действеннее слов. Знание, которое мне редко удавалось применить. Чаще не могу промолчать там, где лучше бы не говорить. Но на этот раз слов у меня действительно не было.

«Куколка Штурм, я очень люблю тебя».

«Филипп фон Бюлов, а я тебя еще больше».

С тех пор я всегда ношу это кольцо. Оно делает меня счастливой, благодарной и наполняет предчувствием радости. Так даже испорченный тест на беременность принес что-то хорошее. «Обещание на будущее…»

Будущее. Какое прекрасное слово — когда есть с кем его разделить. С Филиппом я всегда радовалась тому, что нам еще предстояло. И завтра, и послезавтра. И на все времена.

Такой я была наивной. И так будет всегда.

Я не могу бросить это кольцо на произвол судьбы. Едва я подумала о том, чтобы в полночь закинуть его в море, совершив тем самым знаковый, очистительный жест начала моей новой жизни. Но лишиться его подобным образом… Вещи-воспоминания нужно уничтожать с пылающим сердцем, но ни в коем случае не терять в дурацкой щелке для почты во время побега от расстроенного студента юрфака, распростертого на махровом белье цвета зеленого яблока.