Ильдиго фон Кюрти - Сердечный трепет

Мне не хотелось, чтобы он так продолжал, я хотела верить в свои иллюзии о вечной любви, о действенности восстановительного крема и правдивости телерекламы.

«Нельзя любить по принуждению», — сказала я с сожалением и попыталась сконцентрироваться на моей любимой песне Элтона Джона «Your song»: [59] Твоя песня (англ.).

«Ну, моя милая куколка Штурм, вы все еще верите в великую вечную любовь?»

«Нет, в данный момент нет».

Мы с Юлиусом дошли до моей машины. Не произнесли по дороге ни слова, но это молчание не было неприятно. Казалось, он не ждет от меня никаких объяснений. Он был где-то далеко, в своих мыслях и выглядел каким-то озабоченным. Тем не менее у меня создалось впечатление, что мое присутствие ему не неприятно.

Вот он берет мою руку в свои.

«Что произошло, меня не касается, и я не буду вас расспрашивать, надеюсь, что вскоре мы снова встретимся и снова будем верить в любовь».

«Юлиус?»

«Что?»

«Меня это, конечно, тоже не касается, но все‑таки я спрошу. У вас все в порядке? Вы выглядите таким подавленным».

«В данный момент у меня все не в порядке. С завтрашнего дня все в моей жизни станет не так, как было. Но знаете что? Я радуюсь этому. Это хорошо. Нет, все будет хорошо».

Обычно я не прекращаю расспросы, когда мне становится по‑настоящему интересно. Но на этот раз я была непривычно скромна и тактична.

«Я буду очень рада за вас, Юлиус, правда».

Мы еще пару секунд смотрим друг на друга с полным пониманием, потом Юлиус целует меня в щеку и уходит.

Какое-то время я слышу его шаги. Потом все стихает. И я не могла бы сейчас вспомнить, когда еще в своей жизни чувствовала себя такой одинокой.

Еще три минуты до моего дня рождения. До моего нового года.

До моей новой жизни. Я не хотела никакой новой жизни, в моем возрасте уже не хочется становиться старше, поэтому моя радость удерживает себя в четких рамках. Я жму на газ, как безумная, чтобы только успеть. К тому магическому месту, высоко над миром.

Я припарковалась прямо над обрывом у Красной скалы. В тридцати метрах подо мной пляж. Сейчас прилив, и если откинуться на сиденье и крепко зажмуриться, то можно представить себе, что летишь над темной водой.

Луна этой ночью такая ясная и светлая, как будто хочет доставить мне особую радость. Я люблю ее, как старого чудака-друга, которому все прощают. Я люблю ее, потому что когда смотрю на нее, то представляю себе тех, кто любовался ею до меня. Каждый человек, который когда-то жил, тоже смотрел на Луну. Первый человек. Цезарь. Гёте. Колумб. Нифертити. Лютер. Рок Хадсон. Ганди. Амелия Чуппик. Ситтинг Булл, [61] Сидячий Бык — вождь индейцев, борец за свободу. Мэрилин Монро.

Все они когда-нибудь в своей жизни, в точности как я сейчас, смотрели наверх и искали утешения. И иногда находили.

Никогда еще звезды не были ближе, чем сегодня. Я высунула руку, сорвала с неба парочку и положила на сиденье рядом со спящей Марпл. Я их заслужила. И они мне пригодятся.

Сейчас.

Для этого момента есть только одна песня: «Пинк Мун». [62] «Pink Moon» — «Розовая Луна» (англ.). Я убеждена, что мудрый, рано умерший Ник Дрейк написал ее специально для меня, а не для рекламного ролика фольксвагена «Гольф». Он думал:

«Однажды одна женщина придет на Красные камни и представит себе, что она летит над морем к Луне, с которой у нее давние дружеские отношения. Она будет грустна, а до полуночи останется еще целых две минуты. До ее дня рождения. Но с каждым днем рождения начинается что‑то новое. На этот раз — особенное. И поэтому я напишу для нее песню, которая будет звучать две минуты. Ровно две минуты. Песню, с которой она может лететь в гости к своей подружке, Луне. Pink Moon. Happy Birthday, куколка Штурм».

И он поет:

Какое-то мгновение я подумывала: а что, если просто дать газ и взлететь? Bay!

Это было бы нечто! Какой уход!

Пастор будет глотать скупые слезы, несмотря на то что он совершенно не знает меня, потому что пятнадцать лет назад я покинула ряды прихожан. Но он интуитивно почувствует, какая выдающаяся личность безвременно покинула этот мир. Моя школьная подруга Кати, эксперт по театральным жестам, будет истерически кричать у открытой могилы, бросаясь на Филиппа: «Убийцаааа!» и только совместными усилиями мужа и любовника удастся удержать ее от того, чтобы она не убила его лопатой.

А Филипп, совершенно сломленный, рухнет на мою могилу, вцепится в мой белый гроб и откажется вставать.

Ах, я люблю представлять в красках собственное погребение. Всех этих отчаявшихся, раскаивающихся людей, которым я, можно сказать, делаю честь своей смертью. Вот они ее получили. Раскаиваться слишком поздно! Сами виноваты!

Что плохо в этих фантазиях, которые, впрочем, всегда приятны, так это чрезмерная необратимость смерти и тот факт, что на собственных похоронных торжествах главное действующее лицо часто бывает мертвым. Как же так: ты наконец получила свою звездную роль, а ничего иметь с этого не будешь. Нет, такой вариант не для меня. Если уж речь обо мне, то лучше я еще поживу. Поэтому я предпочитаю умереть в преклонном возрасте — ведь у живого больше шансов отомстить.

Итак. За новый год. За хороший год. Самое прекрасное в том, что он может быть только лучше.

Пожалуй, мне даже можно позавидовать.

«С новым счастьем!» — рявкаю я что есть мочи. Марпл испуганно поднимает голову и вздыхает из-за того, что прервали ее сон. Я крепко целую ее в мокрый нос. После чего она выглядит, если это вообще возможно, еще более удрученной, чем обычно. Я включаю заднюю передачу, машу рукой Луне на прощание и начинаю новую жизнь.

Ооооооо! Уууууу! Ктоооояяяя! Гдеееяяя! Кто долбит меня по голове? И почему?

Ооооо. Эта боль.

У меня болит все тело — ни единого живого места — и непонятно, где болит больше. Хорошо, головную боль я быстро локализовала и диагностировала. Алкогольное отравление вкупе с непривычно высокой дозой никотина. Безрадостно, но ничего серьезного. Но, черт возьми, что с моей спиной, ногами, руками? Чувствую себя так, как будто угодила в потасовку между панками и скинхедами.

О чем, честно говоря, не могу судить правильно, потому что меня еще никогда не били. Я немного труслива, когда дело касается физических разборок. Да и вообще, любых разборок. Влезать в конфликты — это не мое. На меня стоит только злобно посмотреть, и я готова все, то есть абсолютно все, что говорила когда-нибудь в своей жизни, взять обратно.