Александр Покровский - Бортовой журнал 4

Уж я-то вас рассмешу, уж я-то вас потешу, будьте уверены!

Я ведь, в сущности, очень потешный!

И забавный!

Я очень забавный, господа общественный совет!

О Зевс Громовержец! О Дева Мария! О Николай Угодник, покровитель всех моряков!

Мама моя! Вот ведь как все в этой жизни налаживается!

Значит, жить по уставу самостоятельно армия уже не в силах, так ей помогут служители муз!

Искусство, господа, однако, великая сила!

И все пристроены.

Все чем-то заняты.

Пенсионеры стоят в очереди, для того чтобы отказаться от лекарственных трав, а актеры на ночь будут учить не монолог Чацкого.

Они будут учить наизусть иное: «Заслышав лай караульной собаки…»

Первомайский суд Мурманска оправдал капитана траулера Валерия Яранцева, обвиненного в незаконном задержании норвежских таможенников, но наложил на него штраф в 100 тысяч рублей за браконьерство.

Ну что ж, по идее все должны быть довольны, кое-что из обвинений сняли, но и строгость проявили, оглядываясь на иноземцев.

И только Яранцев недоволен – хочет судиться дальше.

Я бы на его месте не стал бы это делать. Наша Фемида раздражительная женщина.

И потом, она же все сделала как надо – и пожурила, и не утопила. Так что не стоит гусей-то дразнить.

Надо клич бросить по России-матушке: «Братцы! Пострадал за дело государево! Сто тыщ хотят у меня лихоимцы тяпнуть! Не дайте погибнуть, потому как дети малыя!» – и сразу счет именной.

Я первый ему денег пошлю.

И наберет он тех денег столько, что не только «сто тыщ», но и на ремонт ржавого, но гордого «Электрона» ему хватит.

Он же почти на таран пошел, чтоб от неволи избавиться. Страдал – значит, прав.

Они же там брошены на выживание, наши рыбачки – добывай рыбу, как хочешь, и корми семью, как вздумается.

А законодательство и наше, и норвежское таково, что никак никто друг с другом не договорится – ни насчет морских границ, ни насчет квот на вылов, а потому – все по умолчанию.

Норвеги и вроде не против того, чтобы им рыбку сдавали, – они же нам потом ее и продают.

Это только у нас законы такие, что выловил рыбак рыбу, все налоги заплатил, и после этого может запросто с голода умереть – разрешается. А в Норвегии все по уму. Разумно все. Никто никого не давит, не душит и за своих горой стоит.

А за наших горой никто не стоит. Одни они. В море. Одни. Там они себе и папа, и мама, и закон, и президент.

Вот они и везут это все норвегам, а те берут за деньги.

Но! Иногда взыграет что-то у них там, на родине норвежской, ретивое – и все!

Идешь к ним, как к родным, с рыбкой, а они тебе на винты сети – ловить тебя начинают и кричат, что ты браконьер.

Хорошо, что хоть друзья помогли – шурум-бурум на море устроили, и «Электрон», прихватив государственных норвежских служащих, прорвался-таки на горячо любимую родину.

И родина его встретила. Суровая она у нас, справедливая.

Действительно, ну не награждать же его, обормота. Такую свару затеял, все гнездо разворошил.

Пусть скажет спасибо, что не посадили!

Ну, если он еще недопетрил, что спасибо надо родине сказать, то тогда я за него скажу:

«Родина, спасибо тебе за ласку и за науку! Век тебе буду благодарен!» – вот и все, а теперь – айда в море!

Граждане этой страны делятся на четных и нечетных.

И все это не имеет никакого отношения ни к арифметике, ни к армейскому «На первый-второй рассчитайсь!».

Под словом «четные» мы понимаем тут тех, кого чтут, то есть тех, кого учли, о ком знают и помнят. Четные начинаются с судьи федерального значения – он получает пенсию в 45 тысяч рублей ежемесячно.

Все другие четные, что выше судьи, получают совершенно не те деньги.

Они получают такие деньги, что деньги судьи покажутся вам просто небольшим авансом перед законной получкой.

А нечетные? А нечетные – это все прочие. Они получают, как в статьях Уголовного кодекса – от трех до пяти. А почему?

А потому, что они нечетные – им числа нет.

Видимо, к нечетным относился и ветеран подразделения особого риска, бывший командир дивизии атомных подводных лодок контр-адмирал Иван Паргамон.

Вчера его схоронили. Он отстоял километровую очередь в военкомате. Он был четыреста восьмидесятым в списке.

Это была очередь на получение компенсации к военной пенсии за период 1995–1998 года – 30 тысяч полновесных и неконвертируемых российских рублей.

В этой очереди по всей Руси Великой стоит шесть с половиной миллионов человек.

Примерно столько же в ней не стоит, потому что не надеется достоять.

Но адмирал достоял, потому что не привык сдаваться. Не учили его этому. Его учили стойко переносить, стоять и стоять, и в гром, и в смерч, и в стужу, и в пекло. Стоять, а потом получать награду за стояние.

Но когда он достоял, то выяснилось, что в компенсации ему отказано.

Вот этого сердце адмирала не выдержало.

Был нарушен порядок: достоял – дай.

А ему не дали.

Он скончался от сердечного приступа. При вскрытии на его сердце обнаружилось целых девять рубцов.

Он был 79 лет от роду, и еще он был когда-то награжден орденом Ушакова I степени.

Надеюсь, на похоронах присутствовал комендантский взвод и был салют – по три холостых выстрела на каждый ствол.

Уж с этим-то, полагаю, у нас на родине пока полный порядок.

Благовоспитанность и праведность – отъявленные чертовки, пройдохи, преопаснейшие и коварные – они в год выманивают больше денег у благонамеренных граждан, чем воры и душегубы.

Видел я тех, кто похваляется этими качествами.

Всякий раз, когда им удавалось уловками склонить добродетель к расходам в пользу праведности или же добродетели, они прыгали и скакали на манер макак, не в силах сдержаться.

Козлы. Жуткое зрелище для неокрепшего ума.

Нет-нет-нет, это не армия.

Армия, в которой есть дедовщина, не может считаться армией.

Там нет устава, а где нет устава, там есть зона. Это законы зоны.

Появились они в нашей армии с 70-х годов прошлого века, когда стали призывать зэков. Тех, кто успел отсидеть в тюрьме в свои восемнадцать лет, стали призывать в стройбат.

И стройбат стремительно превратился в отделение тюряги.

Если такое случается, значит, офицеров там нет. Или они понятия не имеют о том, что такое армия. Офицеры там старшие зэки. Причем это относится и к лейтенантам, и к полковникам, и особенно это относится к генералам.

Если есть дедовщина, значит, генералы не заняты службой, а когда генералы не заняты службой, они лиходействуют. По-другому не бывает. Если главный волкодав ворует кур, вся стая будет воровать кур.

На подводных лодках в мои времена случаи дедовщины (у нас ее называли «годковщиной») были редкостью. Там, где есть конкретная боевая задача, все заняты именно ею – боевой задачей.