Валерий Сенин - Ограбление по-русски, или Удар « божественного молотка»

– Я что же, уже тебе разонравилась, что ли?

– Да нет, – промямлил я, – ты мне нравишься, но сейчас у меня деловое свидание.

Женщина опять больно ткнула меня пальцем в район печени и сказала:

– Но ты только что сказал, что идешь к маме.

Я кивнул и подтвердил:

– Все правильно, я иду к маме на деловое свидание.

Ирина успокоено спросила:

– А у вас общий бизнес, что ли?

– Да, мы начнем дело через две недели, а сегодня необходимо уточнить детали, мама уже меня ждет. А потом мне срочно нужно идти к жене Александре – у нас семейное торжество.

«Отмазку» я придумал удачно, Ирина почмокала губами и вздохнула:

– Очень печально, Игорек, что ты не можешь сегодня меня поласкать, потому что я увидела тебя и сразу же захотела сорвать с тебя брюки и поиметь прямо на асфальте, о, я очень темпераментная женщина, а вот, кстати, и мой дом. Я живу на первом этаже в квартире номер один. Кстати, у меня очень тугой замок у входной двери, и я промучаюсь полчаса, пока его открою. Игорь, ты же сильный мужчина, помоги мне открыть дверь и иди к своей маме.

Отказать в такой просьбе я, конечно же, не мог, поэтому мы вошли в парадный подъезд и поднялись на первый этаж. Улыбающаяся Ирина выпустила мою руку, вытащила ключи, отдала их мне и сказала:

– Ах, Игорек, я не могу забыть пятницу, она была такой романтичной и запоминающейся, что просто преступно ее не повторить.

Я снова содрогнулся при упоминании о пятнице, молча взял ключи и начал открывать квартиру. Замок открылся почти без усилий с моей стороны, я удивленно посмотрел на Ирину и хотел спросить, зачем она меня дурачит, но не успел, потому что женщина вдруг легко распахнула дверь и резко втолкнула меня в квартиру. От неожиданности я потерял равновесие, запнулся о порог и упал спиной на пол прихожей. Ирина влетела вслед за мной, захлопнула дверь, щелкнула замком и набросилась на меня, как голодная львица на поверженного ягненка. За несколько мгновений она сорвала с меня ботинки, брюки и трусы, встала передо мной на колени, ухватилась двумя руками за мой «божественный молоток» и начала активно его массировать губами. Если бы не падение на пол, которое меня немного ошарашило, я бы этого ей не позволил, но все произошло так быстро, что отступать было поздновато, потому что член мой уже встал на полную мощь. Ирина выпустила его изо рта и восхищенно призналась:

– Не пойму, Игорек, и как это я жила раньше без этого безобразного пня, он же лучший из пней.

Ирина снова занялась моим славным членом, а я собрался ей возразить, что он вовсе не похож на пень, тем более – безобразный, но не успел, потому что щелкнул замок, открылась входная дверь, и в квартиру вошел Борис, муж Ирины – крупный мужчина с могучими руками. Увидев его, я кивнул и сказал:

– Здравствуйте.

Ирина оторвалась от моего члена, на коленях повернулась к мужу, ахнула и выдавила писклявым голоском:

– Боренька, но ты же сейчас едешь в Пушкин на совещание...

Борис вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и прорычал:

– Совещание перенесли на завтра, а вы, уроды хреновы, за извращения в моем доме будете платить по полному счету.

И Борис ударил Ирину в здоровый глаз так сильно, что она вылетела в комнату, откуда закричала что-то неразборчивое. Затем он шагнул ко мне, помышляя, наверное, ударить в здоровое ухо, но в этот раз я успел вскочить на ноги, причем мой возбужденный член как назло не хотел опадать. Борис взглянул на него, глаза его увеличились вдвое, он внимательно, не меньше минуты его разглядывал, затем кулаки его разжались, и он произнес почти спокойным голосом:

– Ни хера себе, кувалда, да им можно костыли в шпалы забивать! Слушай, мужик, а ты им деньги зарабатывать не хочешь?

Сообразив, что в ухо, скорее всего, уже не получу, я ответил:

– Лишние деньги никому не помешают, но что для этого надо делать?

Борис прошел мимо меня в кухню и откликнулся оттуда:

– Оденься, урод, и проходи на кухню, там и поговорим.

Я быстро оделся, с трудом затолкав в трусы не желающий падать «божественный молоток», и прошел на кухню. Борис сидел за столом и пил воду из горлышка двухлитрового графина. Допив до дна, он поставил пустой графин на стол и пояснил:

– Когда я нервничаю, тогда всегда пью много воды, в отличие от жены, она пьет коньяк, а что пьешь ты?

Я сел на табурет и ответил:

– Хорошо бы чая с молоком.

Борис громко крикнул:

– Ирка, сделай своему Квазимодо чаю с молоком!

Через минуту на кухню вошла тихонько плачущая Ирина со свежим синяком под правым глазом и начала готовить чай. А Борис сказал:

– Так вот, урод, у меня к тебе деловое предложение. Ты – мой должник, потому что трахал мою жену прямо на моих глазах два раза, но ее я не виню, потому что против такого хрена ни одна баба не устоит, а тебя бы стоило еще пару раз по уху врезать, но я тебя прощаю, потому как дело выше эмоций.

Ирина поставила передо мной бокал чая с молоком и, хлюпая носом, вышла из кухни, а Борис продолжил:

– Короче, дело такое: я нахожу женщин, которые очень хорошо заплатят за твою кувалду, а ты их дрючишь; тебе буду платить десять процентов, и поверь мне, урод, это неплохие бабки. Ты кем работаешь?

Я отпил из бокала чай и ответил:

– Токарем на заводе.

– И сколько же сейчас получают токаря на заводе?

– Шесть тысяч.

Борис заулыбался и сказал:

– А у меня, уррод, ты будешь получать вдвое больше только за то, что отдрючишь как следует двух женщин за неделю. Ты можешь даже не работать на своем сраном заводе, впрочем, это уже твое дело, если ты не можешь без завода, то оставайся там, потому что моя работа только в выходные дни, а за свое здоровье можешь не беспокоиться, потому что больных женщин я не подпущу к моему источнику доходов, врубился?

– Врубился, – ответил я и подумал, что таких предложений я еще не получал, двенадцать тысяч за восемь оттраханных мной женщин в течение месяца – очень даже неплохие деньги. И дети мои получат втрое больше, значит, смогут жить почти по-человечески, на уровне безработных в Америке. Хотя Полина этого не поймет, мама тоже, впрочем, мама, может быть, и поймет, но ведь мы с ней грабим банк через две недели. Значит, этого ублюдка можно послать в жопу. Я допил чай и сказал:

– Мне нужно обдумать такое необычное для меня предложение.

Борис громко рыгнул и предупредил:

– Но только думай не больше двух недель.

– Хорошо, – согласился я, встал и направился в прихожую. Борис открыл мне дверь и, выпуская меня, предупредил:

– Знаешь, уррод, если ты еще хотя бы один раз дотронешься до моей Ирки, пристрелю обоих, и меня оправдают, понял?

– Понял, шеф, это не входит в мои планы, – ответил я, улыбаясь, и вышел из квартиры.

На улице ярко светило солнце, людей было мало, потому что утром в понедельник, кто не работает – тот спит, вдоль Гражданского проспекта дул довольно прохладный ветер, свитер под пиджаком не помешал бы, но его там не было. Я поднял воротник пиджака и торопливо пошел к маминому дому. Хорошо, что она жила недалеко от Иркиного дома. Через пять минут я нажал кнопку ее дверного звонка и почти сразу же услышал из-за дверей: