Дима Федоров - Игромания Bet

Но мы уже идем вместе. Я интересуюсь, а есть ли у нее домашние животные? Через минуту происходит знакомство. Через пятнадцать минут Соломон бегает сам по себе. Им никто не интересуется, он доволен тем, что выполнил свою миссию.

Я дарю девушке самую пышную розу из киоска у метро, покупаю пирожные и предлагаю зайти ко мне. Вот он, дом, совсем рядом — ближний. Соломон выступает в качестве гаранта безопасности для дамы. Вдвоем с малознакомым мужчиной в дом не пойдешь. Но ведь тут-то не вдвоем! Тут еще третий — Соломон. С ним как-то не боишься за свою честь. При Соломоне, который вьется у ног, как защитник-персональщик, мужчина не полезет с домогательствами… Неудобно!

А когда девушка попила дома кофе с пирожными и потом присела на диванчик, она уже не думает ни о каких условностях. Она уже настроена. Ее не надо уговаривать. За ней и ухаживать не следует. Она обидится на ухаживания. За один и пять — обидится. Надо просто действовать!

Это все в теории… Я думаю, все должно выглядеть именно так. У меня ничего подобного не было… Соломон, конечно, приставал к девушкам, но меня совершенно не привлекала возможность познакомиться с ними. Зачем? Их нужно баловать, а это будет отвлекать меня от «Вертепа».

Теория обросла практикой лишь однажды. Все случилось именно так, как планировало воображение. Розы, правда, не дарил. Роза — это так… Для фильмов и книг. В жизни проще.

Она была в очках и стеснялась. Но сама вызвалась идти ко мне домой. То есть она узнала, что я рядом живу, и предложила. Ее звали Ксения. Она стеснялась и очень хотела. Одно другого не исключает.

Соломон действовал согласно сценарию. На начальном этапе знакомства прыгал и резвился рядом, создавая своими шалостями повод для оживленного диалога с Ксенией, умилявшейся и восхищавшейся. А потом он стал надолго отлучаться. Убежит на минутку, а потом снова семенит у ноги. Я легкомысленно не уделил внимания его отлучкам. Хотя должен был. Знал же, что это может значить! С Соломоном уже случались проколы. Не часто, конечно, ведь на то они и проколы, чтобы случаться изредка.

Мы пришли домой, и я допустил еще одну грубейшую гигиеническую ошибку — помыл лапы Соломону второпях. Ополоснул. Чуть-чуть. И при этом отвлекался на Ксению. И когда мыл, и когда вытирал Соломона.

Короче, все у нас с Ксенией сложилось быстро. Мы целовались, разделись, залезли в постель, и тут к нам запрыгнул любопытный Соломон. Надо было его лягнуть или крикнуть на него — он бы и слинял на кухню. Но я оторвался от убедительных поцелуев Ксении и склонился к попытавшемуся лизнуть меня Соломону с бессмысленным вопросом: «Тебе чего?»

На первом слоге я почувствовал запах дерьма. На втором сообразил, что Соломон на улице, пока я обменивался любезностями с Ксенией, забежал в кусты, обнаружил там дерьмо какой-то чужой собаки и с аппетитом его слямзил. Хотя я покупал ему лучшее мясо и прочие щенячьи деликатесы, избавиться от характерной для собак привычки Соломон никак не хотел. Чтобы сохранять видимость независимости.

На третьем слоге я подумал, что Ксения может почувствовать запах дерьма из пасти Соломона и уйдет. На четвертом слоге придумал, что надо быстро вскочить и запереть Соломона в туалете. Но такого резкого поступка может испугаться Ксения. Встанет и начнет одеваться. И облом!

На четвертом слоге, на букве «о» губы не смыкаются, они остаются приоткрытыми. В приоткрытых губах несведенные зубы. И где-то там, в глубине сквозь крохотную щелочку — язык. На четвертом слоге Соломон метнулся ко мне. Он, наверное, хотел лизнуть меня. От радости. Что наша совместная донжуанская акция удалась. Мужская солидарность!

Но именно в этот момент, сразу после моего четвертого слога, Соломона стошнило только что съеденным дерьмом. Прямо мне в рот. И прошло между зубов. До кончика языка. Видимо, дерьмо было несвежее, раз Соломона заколбасило. В прошлые разы он как-то спокойно переваривал свои извращенческие выходки. Меня в ответ тоже незамедлительно вывернуло. Хотя я, в отличие от Соломона, ел только свежие продукты.

Все это — начало несчастий.

На четвертом слоге встрепенулась Ксения. Она хотела обнять меня и поцеловать в губы. Но в эту самую секунду Соломон достиг исторгнутыми фекалиями моего языка. И ответная реакция организма всею яростью

своею выплеснулась на Ксению. Я не разглядел подробностей.

Это был мой шанс… Единственный шанс! И Соломон его погубил.

Иногда мы с Соломоном по утрам едем в парк Победы, и я катаюсь на роликовых коньках, а Соломон догоняет. Он задыхается, но все-таки бежит за мной. И когда я милостиво останавливаюсь у скамейки, он прыгает ко мне на колени и облизывает. Словно мы давно не виделись и он боялся меня потерять.

По утрам та же история — он облизывает меня, чтобы я проснулся и повел его гулять. А мне хочется, чтобы зверь совершил свой ритуал поскорее. И потом снова бухнуться в постель, заснуть и идейно разойтись со спешащим на работу человечеством. Соломон-Соломон! Ну зачем ты так рано теребил меня? Потерпел бы, и ничего не случилось бы. Пора менять время глаголов, мой шебутной песик!

Суббота. Часов семь. Игровой день. Соломон меня растолкал и зализал так, что перевернуться от прогулки на другой бок не получалось. Фактически Соломон вывел меня на улицу. Без поводка — собака умная и воспитанная, зачем поводок? Но и у собаки есть азарт!

Азарт — это когда плюешь на манеры и воспитание, когда все вокруг перестает существовать, кроме чего-то одного. Для Соломона существовали голуби и вороны. Мое слово тоже что-то значило, но я молчал, потому

что спал. То есть шел с прикрытыми глазами. Проснулся от тявканья. Увидел последнюю фазу погони: ворона на бреющем полете, пролом в заборчике у шоссе, Соломон прыгает, не дотягивается, прессингует птицу, она перелетает дорогу — Соломон за ней в пролом. И тут мои глаза полностью отрылись. И я закричал. Потому что Соломон взвизгнул под колесами машины. Взвизгнул и размазался по дороге.

Когда я подбежал, Соломон не подавал признаков жизни. Какие могут быть признаки жизни — одна голова осталась. На морде застыло то же выражение, какое бывало, когда он стаскивал сыр со стола или по молодости раздирал тапочки в клочья. Виноватое. Соломон извинялся, что огорчил меня глупым поступком. Из-за какой-то коварной вороны… Убежал от меня. Навсегда!

Я сидел на дороге и плакал. Машин не было вовсе. Откуда эта вылетела — непонятно. Подонок! Вот подонок! Даже когда хоронил маму, я не плакал. А тут… Только сейчас до меня дошло, что мамы нет. Соломон был ее подарком, от нее как будто еще что-то оставалось. И все — теперь ничего нет…

Снял джемпер и завернул в него Соломона. Надо его зарыть. Похоронить. По-человечески. Понимаешь?