Валерий Смирнов - Одесский язык

Когда я сегодня слышу современные выражения типа «болгарская община Одессы», мне делается смешно. Потому что только два раза в жизни – первый и последний – Одесса разделилась по национальному признаку ради проведения чемпионатов по мало кому ведомому в России футболу, где играли все эти «Индо» – «Унионы». За «Тур-Феррайн» выступали немцы, за «Маккаби» – евреи, а кто катал в форме «Флориды», «Одесского Греческого Спортивного Клуба», «Новороссийского Французского Кружка Футболистов», «Одесского Британского Атлетического Клуба» вы сами прекрасно понимаете. Подскажу только, что до заварушки 1917 года Одесский университет назывался Новороссийским университетом. Быть может я таки не прав, но, не узнав истинной сути моего Города, невозможно понять каким образом формировался его язык и, в частности, такие перлы как «кошерная свинина», «вус трапылось?», «хватит с вас морочить мою полуспину». В Одессе так говорят не только поэты, ученые и биндюжники.

«Бейма, играй мине эту фразу, как вкусный борщ», – командовал своим ученикам профессор Столярский, поставивший на поток в «школе имени мине» производство музыкальных талантов мировой величины. А что мы имеем сегодня? Есть у меня пара приятелей, такие себе солнечные одесские пацаны Саша Дорошенко и Миша Пойзнер, чтоб они не дожили до умереть. Оба пишут книги за Одессу, которые я вам рекомендую, это таки что-то особенного. Саша пересыпает свою речь одессизмами, а Миша говорит только на русском языке. Зато книги за Город Пойзнер пишет на одесском языке, а Дорошенко – на таком великолепном русском литературном языке, который многим современным российским писателям не по силам. Как бы между прочим, свои книги эти оба два пишут в свободное от основной работы время, и обвешаны они научными званиями гуще, чем рождественская елка гирляндами, а я постоянно чисто в шутку обращаюсь до тех докторов наук исключительно «профэссор» и «акадэмик». Хотя эти слова пишутся на их визитных карточках через «е». Я себе тоже хотел визитку завести, но ширмач из меня уже вряд ли выйдет, да и в общественном транспорте сейчас особо не разживешься, даже сильно новыми вкусными примерами оборотов одесской речи.

Еще в девятнадцатом веке в одесском языке обосновалась мудрость: «Одессита легче научить французскому языку, чем француза – одесскому». Так нате вам, уже в нынешнем столетии один французский переводчик прислал в Одессу письмо. Дескать, люди, кадухис, помогите перевести роман Владимира Жаботинского «Пятеро» на французский язык. Да этот роман не то, что на французский, на русский язык переводить нет никакого смысла. Как, например, можно перевести на русский язык хотя бы слово «босявка», если сам Жаботинский не рискнул это сделать, так как подразумевает оно «целую энциклопедию неодобрительных отзывов»?

В романе Жаботинского «Пятеро», который дошел до нас лишь через семьдесят лет после его создания, куда больше одессизмов, чем у Бабеля, Катаева, Ильфа и Петрова, вместе взятых в советско-книжном исполнении. Основоположник сионизма Жаботинский, как и положено чистокровному одесситу, проявил себя истинным интернационалистом в этом романе. Он написал и опубликовал свой роман в Париже, лелея тайную надежду, что когда-нибудь «Пятеро» прочтут одесситы. Только они способны полностью понять автора книги. Остальные народы писателя совсем не колыхали, в чем Жаботинский собственноручно признался на страницах романа «Пятеро».

Бабель и Катаев уехали в Москву в одно время. У Бабеля была своя Одесса, а у Катаева – своя, и их Одессы совершенно не похожи друг на друга. На самом деле переехавшие в столицу СССР литераторы были вынуждены писать вовсе не так, как могли бы, ибо произведения пресловутой одесской плеяды предназначались для всесоюзной аудитории. Да и главному языковеду страны товарищу Сталину сильно не понравилось обилие, с его точки зрения, одессизмов в рукописи повести Катаева «Белеет парус одинокий», а потому в школьные учебники попал совсем не первоначальный вариант того «паруса».

Вот просочилось на страницы «Одесских рассказов» Бабеля слово «бранжа», так некоторые российские лингвисты до сих пор считают, что «бранжа» – слово из жаргона уголовников, означающее «дело». Хотя на самом деле это одессифицированное французское слово «branche», которое может означать как «линия», «ветвь», так и «родословная», а также «семейный бизнес». В конце девятнадцатого века редакторы петербургских и московских литературных журналов делали многочисленные грамотные сноски-пояснения, публикуя произведения писателей-одесситов. Типа: взять на цугундер – сделать неприятность, малай – пудинг из кукурузной муки. С тех пор таки много воды утекло, а потому уже в двадцать первом веке одесское слово «смитьё» составители двухтомника Бабеля причислили к блатному жаргону, в полном соответствии традиции, о которой уже говорилось.

По сию пору, спустя куда более полувека после первой публикации известных произведений московских писателей одесского разлива, суждения об одесском языке строятся по их книгам. Или кому-то таки неясно, что одесский язык продолжал развиваться и после смерти классиков одесской литературы? Да и пресловутые одессизмы куда обильнее рассыпаны по текстам практически неизвестных даже в нынешней Одессе предшественников символа одесской литературы Бабеля – Рабиновича, Кармена, Ловенгарда и даже некогда писателя с европейским именем Юшкевича, Леон Дрей которого был крестным папой Бени Крика. И не из одесского языка, а в одесский язык попали кое-какие писательские изыски. Да только ли в одесский?

Доказать это легче, чем сбегать за пресловутую стеклянную гору. Сколько средств массовой информации тиражирует в настоящее время те самые «типично одесские выражения»! В частности, выходящий в Твери женский журнал «Сударушка», цитирующий услышанные на одесских улицах фразы. И спокойно используют те же самые выражения в своих статьях неодесские журналисты, в частности, россиянка Светлана Курчина в ее «Пара слов за Одессу». За Интернет, с типичными примерами неповторимого колорита одесской речи и рассуждениями читателей на сию тему, даже говорить не приходится. И что я вам имею сказать? Все эти «разве для нашего человека есть чего-то невозможного, когда за это платят бабки?», «кровожадный, как тампакс», «распустите уши веером», «бегом впереди тротуара», «одень глаза на морду», «Ше вы кипятитесь, как тот агицин паровоз? Давайте плесните у рот холодного компота и выпустите пар из ушей» и некоторые иные ныне характерные выражения одесского языка много лет назад сочинял ваш покорный слуга по ходу создания своих прозаических опусов.