Владимир Каминер - Russendisko. Рассказы

Через два месяца колонизация Пренцлауер Берга завершилась. Домоуправления вышли из комы, провозгласили всех проживающих на данный момент в подведомственном им жилищном фонде правомочными квартиросъемщиками и предложили явиться за документами. Впервые в жизни я стоял в очереди, состоящей исключительно из панков, психов, мнимых святых туземного и дикарей иностранного происхождения, общим числом человек в двести. В соответствии с договором бессрочной аренды моя ежемесячная квартплата составляла 18,50 марки. Вот так и исполнилась моя мечта о двадцати пяти квадратных метрах собственного жизненного пространства.

Перевод Н. Клименюка

Когда мы с матерью в 1990 году уехали из Москвы, отец радовался до безумия. Одним выстрелом он уложил двух зайцев. Во-первых, он отправил семейство в тихую гавань эмиграции, подальше от перипетий смутного времени. Это требовало известных усилий, так что отцу было чем гордиться. А во-вторых, после тридцати лет семейной жизни его наконец оставили в покое, и он получил полную свободу действия. Завод, на котором отец работал инженером, закрылся — как и все малые предприятия в постсоветской зоне первобытного капитализма. Без дела отец сидел недолго. Он обнаружил, что в Москве существуют два табачных киоска, в которых одни и те же сигареты продаются за очень разные деньги. И вот он с утра закупал сигареты в одном, а вечером отвозил их в другой. На то и жил, но крайней мере, до поры до времени.

Рыночная экономика переиначивала жизнь, а отец реагировал на новшества с непосредственностью малого дитяти, ничему не удивляясь и ни на что не жалуясь. Когда страну захлестнула волна преступности, отец заколотил окно досками. В коридоре он собрал целый арсенал оборонительных вооружений — стальные прутья, ножи, топор и ведро для вражеской крови. В ванной он учредил провиантские склады. На кухне располагался наблюдательный пункт. Мебель отец изрубил на дрова на случай перебоев с энергией. Что бы там ни говорили в новостях, отцу перестройка была не страшна. Однако со временем неприступная крепость сделалась для него тяжким пленом. В 1993 году он прекратил сопротивление и бежал в Берлин. С целью воссоединения семьи, как значилось в его паспорте.

В Берлине отец впал в депрессию. После долгих лет борьбы он вдруг остался без дела — когда тебе стукнуло 68, ничего хуже не придумаешь. Отец не мог просто так наслаждаться плодами развитого капитализма — подобный образ жизни был ему отвратителен. Отец мечтал о великих свершениях, о бремени ответственности и о борьбе не на жизнь, а на смерть.

Кто ищет, тот всегда найдет. Вот и мой отец решил научиться водить машину. Этому занятию он посвятил два года. Три раза он переводился из одной автошколы в другую. Его первый инструктор выскочил посреди дороги из машины, чудовищно матерясь на трех языках. Второй инструктор написал заявление, что отказывается садиться с отцом в одну машину. «Во время движения герр Каминер все время разглядывает свои ноги», — утверждал он в докладной записке на имя директора автошколы. Разумеется, это была наглая ложь. То есть мой отец и вправду во время движения смотрел не на дорогу, а вниз. Но не на ноги, а на педали — чтобы не перепутать.

Третий инструктор был храбрец. Он накатал с моим отцом десятки часов и не раз смотрел в лицо смерти. После этого они с отцом стали почти как братья. Этому инструктору удалось-таки окончательно убедить отца отказаться от мысли о водительских правах.

После этого отец снова впал в депрессию и пребывал в ней, пока не отыскал в Вайсензее кабаре «Трещетки», художественную самодеятельность тамошних пенсионеров. Так мой отец стал актером. В новой программе «Нам спокойно не сидится» — сатире на злободневные темы, «зажигательной, но едкой» — он играет иностранца. Я не пропускаю ни одного представления и всегда приношу ему букет цветов.

Перевод Н. Клименюка

Первые 60 лет своей жизни моя мама провела в Советском Союзе. За границей она не была ни разу. И это несмотря на то, что ее лучшая подруга вышла в 1982 году замуж за немца, который работал в Москве, уехала с ним в Карл-Маркс-Штадт и постоянно приглашала ее в гости. Чтобы поехать к подруге, нужно было получить характеристику в парткоме по месту работы, но парторг института машиностроения характеристику не давал. «Поездка за границу — ответственное мероприятие, — поучал он, — а вы никак не проявили себя в сфере общественно полезной деятельности. Вы, гражданка Каминер, к такой поездке морально еще не готовы».

Необходимой степени готовности мама достигла в 1991 году после упразднения СССР. Она эмигрировала в Германию и обнаружила там почти ничем не ограниченную свободу передвижения. И тут ей пришлось решать совершенно другие вопросы — а куда, собственно говоря, можно ехать и насколько бесконечен мир на самом деле? Ответ нашелся практически сам собой — в рекламном проспекте Роланд-райзен, специализирующегося на дешевых автобусных поездках. На автобусе, разумеется, в Америку, Индию или Австралию не уедешь. Зато в пути проводишь столько времени, что кажется, будто заехал на край света. И в то же время знаешь, что дом совсем рядом. Удобно, практично и занимательно. И хотя популярные туры Роланд-райзен часто отменяются из-за недостатка участников, мама совершила уже добрую дюжину таких поездок и осмотрела по пути многочисленные достопримечательности Европы, от Дании и до Испании. В Копенгагене мама фотографировала русалку, которой в очередной раз отпилили голову. В Вене гид рассказал ей, что венские сосиски называются франкфуртскими, что настоящий кофе бывает только в ресторане у ратуши и что местная полиция сокращенно называется «штапо». В Париже водитель автобуса не смог припарковаться и целый день кружил вокруг Эйфелевой башни. На озере Вольфгангзее мама попробовала настоящих «Моцарткугельн», самых круглых в мире конфет, и с тех пор каждый год одаривает меня ими на Рождество. В Праге, на Карловом мосту, их автобус едва не столкнулся с другим. А когда автобус Роланд-райзен с моей мамой на борту прибыл в Амстердам, там как раз отмечали день рождения королевы и на улицах танцевали ликующие чернокожие граждане. В Вероне мама посетила памятник Джульетте, у которой туристы так залапали левую грудь, что та сделалась маленькой и блестящей. А вот в Лондон мама не попала — в Кале выяснилось, что Англия не входит в шенгенскую зону. Визы у мамы не было, поэтому она провела ночь в Кале и сфотографировала каждое второе здание в городе. А уже на следующее утро автобус вернулся и отвез ее обратно в Берлин.

То, что она так и не посмотрела на Биг-Бен, нимало ее не огорчает. Для опытного автобусного туриста дорога превыше всего.