Диана Уитни - Старомодные люди

— Я не любительница подобных развлечений. — Она пошла к двери, напоследок обернувшись к Линдзи. — Запомни это, мой многоопытный и проницательный друг!

Дом Уилеров сотрясали душераздирающие звуки. Шеннон помедлила на ступеньках крыльца. Похоже, там кого-то пытают, подумала она. Ужасающий визг доносился даже сквозь закрытую дверь. И зачем только она притащилась, в сотый раз за последние два часа спросила себя Шеннон. Надо было позвонить и отказаться. «Извините, но, к сожалению, я не могу принять ваше приглашение».

Да ведь и сейчас еще не поздно. Можно повернуться и скрыться в темноте. Конечно, это самый разумный выход.

Но пальцы, не слушаясь доводов рассудка, предательски потянулись к звонку.

Шеннон вздохнула. Все, отступать некуда. За дверью раздался топот быстрых ножек. Дверь распахнулась, крыльцо залил свет, а пронзительный визг, доносившийся откуда-то сверху, чуть не оглушил Шеннон.

— Привет! — Откинув назад темноволосую головку, на Шеннон внимательно смотрела Рейчел. — Дядя Митч говорил, что вы сегодня придете.

Шеннон широко улыбнулась.

— Привет, Рейчел!

Очаровательный ребенок — глаза чистые, глубокие, словно вобравшие в себя мудрость тысячелетий. И какая она всегда серьезная! Можно подумать, в теле пятилетней малышки, одетой в пижаму с изображением Минни Маус, живет взрослая душа, познавшая много печалей.

Рейчел вежливо посторонилась, пропуская Шеннон в коридор. Девочка что-то сказала, но в это мгновение комнату вновь наполнил жуткий хрип.

— Господи помилуй! — Шеннон устремила взгляд вверх. — Что это за кошмарные звуки, Рейчел?

— Это дядя Митч, — охотно объяснила девочка. — Он играет на гобое.

— И это он называет игрой?

Рейчел кивнула.

— Дядя Митч говорит, так ему легче успокоиться. Он всегда играет на гобое, когда расстроен.

— Значит, сейчас он чем-то расстроен? Девочка сморщила нос и забавно передернула плечами.

— Не знаю. Он разговаривал по телефону с бабушкой, а потом сразу стал играть.

— Понятно.

Скорее всего, этот звонок связан со вчерашним происшествием, подумала Шеннон. В ней тихонько закипала ярость. Все-таки эти Гилберты Бог знает что из себя строят. Стыдно поднимать шум из-за всяких пустяков. В детстве Шеннон терпеть не могла подобных высокомерных снобов, которые непонятно чем гордились и всех вокруг упрекали.

Шеннон огляделась. Просторная, ярко освещенная гостиная прекрасно обставлена — удобные мягкие кресла, изящная мебель. Легкий запах детской присыпки и лимонной мастики делал комнату особенно уютной. Дети, конечно, обожают играть здесь. Наверняка повсюду — на ковре, на кофейном столике — обычно разбросаны книжки с картинками и игрушки. Но сейчас все убрано — и игрушки, и манеж. Комната приготовлена к приему гостей.

— Шеннон, привет! — по лестнице вприпрыжку сбежал Дасти.

Не мальчишка, а настоящий вихрь, с улыбкой подумала Шеннон. Рейчел двигается неторопливо, со спокойной фацией, а Дасти, кажется, не умеет ходить обычным шагом — он только носится, скачет, не всегда успевая вовремя затормозить.

— Ну что, помощник, как поживаешь?

— Отлично! — Набрав в легкие побольше воздуху, Дасти зачастил: — Представляете, мы с бабушкой и дедушкой сегодня ходили в зоопарк. Видели там всех зверей — и тигров, и слонов, и медведей. Потом ели булочки с сосисками и сладкую вату, а Стефи стошнило прямо в коляску. — Тут мальчик наконец как следует рассмотрел Шеннон, и у него глаза на лоб полезли. — Ого, вы сегодня на себя не похожи!

— А ты думал, я всегда расхаживаю в комбинезоне?

Шеннон смущенно провела рукой по своему светло-зеленому узкому платью. Оно шло ей невероятно, блестящий шелк мягко облегал фигуру. Однако Дасти был явно разочарован, увидев ее в новом наряде, и Шеннон ощутила, как щеки ее зарделись.

— Ну-у, — недовольно протянул мальчик, — так вы похожи просто на девчонку.

— Нет, не просто на девчонку — на королеву! — подхватил глубокий мужской голос.

Застигнутая врасплох, Шеннон повернулась и встретилась глазами с Митчем. Он рассматривал ее с откровенным интересом. Похоже, перемена, произошедшая в ее облике, поразила его не меньше, чем Дасти. Но, судя по вспыхнувшему в глазах мягкому блеску, дядя в отличие от племянника отнюдь не был разочарован.

Внезапно у нее пересохло в горле. Она нервно сглотнула.

— Добрый вечер, мистер Уилер.

— Прошу вас, зовите меня Митч. — Он приблизился к ней. — Я так рад, что вы выбрали время к нам зайти.

— Да, я решила, что моя обязанность… — Господи, какой деревянный голос. И что за чушь она несет. — То есть я хотела сказать…

Шеннон окончательно смешалась. Приготовленные слова вылетели у нее из головы. Не потому ли, что всего в нескольких дюймах стоял Митч Уилер? Она ощущала исходивший от него легкий запах, неповторимый запах, невероятно возбуждающий, невероятно мужской. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, словно оба были не в силах отвести взгляд. Какие удивительные глаза, думала Шеннон, такой редкий цвет — напоминает золотистый оттенок виски. Она заметила, что зрачки его расширились, — несомненно, то, что он видел перед собой, пришлось ему по вкусу.

— Дядя Митч! — Дасти скулил от нетерпения. — Я покажу Шеннон свою комнату, ладно?

— А? — Митч неохотно вышел из приятного оцепенения. — В другой раз, старина. Нам с Шеннон надо кое-что обсудить. А тебе, парень, пора отправляться в постель.

— Ну пожалуйста!

— Никаких разговоров.

Митч взъерошил соломенные волосы Дасти и на мгновение сгреб барахтавшегося и визжавшего мальчугана в охапку. Потом настала очередь Рейчел — Митч подхватил ее на руки и несколько раз чмокнул в шейку и в щеки, так что она засмеялась от щекотки.

— Попрощайтесь с Шеннон, — распорядился Митч. Потом взглянул на гостью и кивнул в сторону дивана: — Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. А я сейчас вернусь.

Прохаживаясь по комнате, Шеннон слушала доносившийся сверху приглушенный смех и топот быстрых детских ножек. Как приятно видеть маленькую грустную Рейчел смеющейся, и как хорошо, что Митч умеет ее рассмешить.

Шеннон и сама росла тихоней. Только ее никто не подбрасывал вверх, не осыпал поцелуями. В маленьком домике, где они жили вдвоем с отцом, никогда не бывало так весело и шумно.

Шеннон почти не помнила свою мать, но иногда по ночам, когда ей не спалось, она ощущала, как темнота источает знакомый нежный запах жасмина и кто-то тихонько поет над ней колыбельную.

Однако в детстве Шеннон вовсе не чувствовала себя обездоленной и несчастной. Фрэнк Догерти делал для дочери все, что мог, хотя, конечно, он слишком много времени отдавал работе и подчас казался чересчур хмурым и замкнутым. Но Шеннон всегда любила своего отца.