Леонид Яровенко - Так все и было..., или рассказы бывалого одессита

На границе, у контрольно-пропускного пункта, собралось огромное количество машин. Хозяева микроавтобуса заявили, что не собираются стоять в очереди, и поедут искать, понятное дело без нас, «дырку в границе»...

Представляете картину? Неподалеку от границы, на обочине дороги, на снегу, лежит двигатель, рядом — «кузов с колесами». Водители проходящих машин останавливаются. Одни думают, что мы продаем двигатель, другие — что кузов, но никто не соглашается везти нас дальше. Только какие-то винницкие «челноки» на очередном микроавтобусе согласились за двадцать долларов помочь нам добраться до границы...

Очередь из машин между нами и контрольно-пропускным пунктом рассасывалась невыносимо медленно. Мы с Сережей понимали, что подобное ощущение было, в значительной мере, субъективным, но легче от этого не становилось. До чего же мы тогда завидовали счастливчикам, которые, получив у таможенного чиновника документы, бежали к своим машинам с радостным криком «Поехали!» (чем не Гагарины?)... А таможенник махал им на прощанье рукой, а некоторым дамам посылал даже воздушный поцелуй...

Странное какое-то впечатление производил этот страж экономических интересов государства. На всех ли — не берусь судить. Кто-то, как, например, мой Сережа, вообще не смотрел в его сторону, думая о чем-то своем; кто-то, оформляя декларацию, умиленно заглядывал в его глаза; а кто-то, уже получив заветные документы, готов был чуть ли не расцеловать его... Реакция же таможенника на все подобные проявления чувств была одинаковой: он улыбался во весь рот, но глаза его оставались при этом блестящими и настороженными, как у суслика в минуту опасности... Да и сам он чем-то напоминал суслика: маленькая круглая голова с пухлыми щечками, длинный нос, волосы, торчащие из-под форменной фуражки в разные стороны, как иголки у ежа... К тому же, он был на удивление непропорционально сложен: плечи не более 48-го размера, а грудь, поясница (не талия, талии, похоже, не было!) и все, что ниже — не менее 54-го...

Каково же было мое удивление, когда, я услышал слово «суслик» от самого таможенника! Но оказалось, что так он называет всего лишь стодолларовую купюру...

Наконец, подошла наша с Сережей очередь оформляться. Декларация на двигатель была выписана на мое имя без всяких проволочек, а вот когда стали оформлять «кузов с колесами» на Сергея, таможенная процедура внезапно застопорилась. Таможенник, который до этого, словно пчелка, носился с бумажками от машины к машине, периодически заскакивал в свою будку, о чем-то шептался с водителями, шутил и, вообще, держал себя весьма доброжелательно, с нами повел себя совершенно иначе.

— Это автомобиль, — упрямо повторял он, тыча пальцем в наш «кузов с колесами», и не желая слушать никаких объяснений. — Я уже устал от вас. Сусликов жалеете? Не выйдет! Здесь таможня, а не хрень с капустой...

А тут еще и винницкие «челноки» заторопились. Они отцепили «кузов с колесами», выехали на нейтральную полосу, выгрузили наш двигатель на снег и уехали.

И вот мы опять сидим у пограничного контрольно-пропускного пункта в неоформленном «кузове с колесами» и мерзнем: ведь двигателя-то в машине нет, он лежит на нейтральной полосе...

Уже совсем стемнело, когда таможенник подошел к нам и назвал сумму, которую нужно ему заплатить, чтобы он поверил, будто мы перевозим через границу не автомобиль, а кузов. Сумма оказалась практически такой же, как пошлина за полностью укомплектованный автомобиль. Мы, естественно, платить отказались.

Таможенники на контрольно-пропускном пункте менялись каждые сутки, но наши попытки найти с ними общий язык оказались безрезультатными. Как выяснилось, мы уже «числились за таможенником-сусликом» и должны были договариваться только с ним. Таможенный кодекс чести и корпоративные правила, как нам стало понятно, соблюдались тут неукоснительно.

Слухи о двух чудаках с кузовом отдельно и двигателем отдельно получили довольно широкое распространение. Мы, в определенной мере, стали местной достопримечательностью, и многие даже приходили на нас посмотреть...

В ожидании прошло четверо суток. Наконец, появился «наш суслик», и мы снова начали выяснять отношения. Оформлять декларацию на кузов он отказывался, по-прежнему утверждая, что это автомобиль, а записать его как автомобиль тоже не мог, так как не было двигателя. Вся эта канитель продолжалась около двух часов и завершилась тем, что таможенник сообщил, что он сегодня добрый, потому что у него — день рождения, и согласился взять половину ранее названной суммы... Мы заполнили необходимые бумаги и вместе с деньгами отдали чиновнику. Он пересчитал деньги, поставил на наши бумаги необходимые печати, и мы распрощались.

Как нам тогда казалось, главное было сделано: мы перебрались через границу. Теперь нужно было найти специалистов, которые бы поставили двигатель на место. Водитель проходившего мимо небольшого автобуса с продуктами, когда мы к нему обратились, сказал, что несколько лет назад, еще при советской власти, он ремонтировал свою машину на расположенной неподалеку станции технического обслуживания «Сельхозтехника», вот только функционирует ли она сейчас, он не знает. Сидевший в кабине автобуса экспедитор заметил, что недавно там проезжал и видел выезжавшую из ворот этой СТО машину. Так что, стало быть, функционирует. Одним словом, за тридцать долларов они взялись нас туда доставить.

Проехав сквозь какое-то глухое селение, мы оказались на его окраине, где, собственно, и находилась упомянутая СТО.

Когда мы подъехали к воротам, из небольшого двухэтажного здания с надписью «АДМИНИСТРАЦИЯ» навстречу нам вышел среднего возраста респектабельный мужчина в отутюженном черном костюме, белой рубашке, черном галстуке и, что нам сразу же внушило к нему доверие, тщательно выбритый и трезвый.

— Добрый день, — приветствовал он нас. — Меня зовут Александр Петрович. Я заведующий СТО «Сельхозтехника». Чем могу быть полезен?

Мы были поражены. Вот это — сервис! Куда там Польше?

— Нам нужно установить двигатель на «Волгу» ГАЗ-24. У вас это смогут сделать?

— Без проблем! У нас очень квалифицированные специалисты. Пожалуйста, заезжайте. Бокс № 5. Бригаду я сейчас пришлю. Туалет и вода — во дворе, за крайним боксом.

Из караульной будки вышла закутанная в платок женщина-сторожиха в черной железнодорожной шинели. Она открыла ворота, и вскоре наш «кузов с колесами» уже стоял в боксе. Рядом на бетонном полулежал двигатель. Водитель автобуса и экспедитор, получив свои деньги и ворча, что долго с нами провозились, уехали.