Георгий Марчик - Наследник фаворитки

Петухов аккуратно сложил брюки, с глупой ухмылкой протянул их Алику. Какие фантастические мысли бороздили кору его головного мозга? Алик принял подарок, прижал его локтем, кивком поблагодарил и направился прочь. Он решил вывесить свой трофей для всеобщего обозрения у входа на танцплощадку.

— Эй! — окликнул его пьяный. Алик, не сделавший и двух шагов, остановился, обернулся. — Может, и бумажник с деньгами возьмешь?

— Давай! — весело согласился Алик и протянул руку. Происшествие забавляло его, как мальчишку. Петухов сунул руку во внутренний карман пиджака и быстро вскинул темный предмет навстречу Алику, целя чуть ли не в самое его переносье.

Алик отшатнулся, хотя еще ничего не понял и, еще улыбаясь, готовился взять бумажник, когда в луче света отчетливо обозначился пронзительно холодный вороненый блеск пистолета. Он отскочил в сторону. Раздался оглушительный выстрел. Из длинного ствола вырвалась ослепительная, огненно-белая вспышка пламени. Алик ойкнул, присел и в следующий миг, как заяц, прыгнул вперед, ломая кусты. Что только не пронеслось сейчас в его голове! Конечно же Петухов притворялся пьяным. Он переодетый агент уголовного розыска и сейчас схватит его.

Как метеор, мчался он по дорожке, параллельной центральной аллее. Следом за ним, спотыкаясь, бежал Петухов, размахивая внушительным стартовым пистолетом, и вопил: «Держи его!» Алик машинально прижимал локтем к груди чужие брюки. Одинокие граждане и парочки испуганно шарахались в стороны. Все было неправдоподобно, как во сне.

Петухов отстал, крики его стали слабее. В городском саду не слышно было никаких признаков тревоги. По-прежнему темпераментно играл духовой оркестр.

— Ну за что мне такое наказание? — притворно вздохнул Генка Осипов. — Люди культурно отдыхают, идут в кино, театры, а я, извольте видеть, должен дежурить.

Генка посмотрел на часы, выглянул в окно. В половину неба полыхал пронзительно красный закат. Прозрачный воздух уже наливался легкой вечерней дымкой, на город вот-вот опустятся вязкие голубовато-сиреневые сумерки.

Генка — рослый двадцатитрехлетний парень. У него широкоскулое волевое лицо, прямой открытый взгляд серых глаз, на лоб свисает русый чуб.

— Мам, если Петька зайдет, я жду его в парке.

В прихожей он внимательно оглядел себя в зеркало и быстро сбежал вниз по лестнице.

Спустя несколько минут Генка уже шел по главной улице своего района.

Он направлялся к большой старинной площади, к которой примыкал не менее старинный городской сад. У многих ребят и мужчин в руках букеты цветов. Они, конечно, идут на свидание, и обязательно с большим красивым букетом. Девушки и молодые женщины носят на кофточке или пояске брошь с цепочкой. Такова местная мода. Ее особенность в том, что она держится уже многие годы.

Генка неторопливо шел по улице, внимательно изучая лица прохожих, вывески, витрины магазинов. Стемнело. Над площадью в густой синеве неба повис тоненький золотистый серпик луны. Из городского сада доносились звуки духового оркестра, который играл какой-то старинный вальс.

Под часами у входа в городской сад — место встреч. Сюда спешат юноши с букетами в руках. Одни несут букеты на весу, как хрупкую стеклянную колбу, другие, напротив, крепко прижимают их к груди, третьи, более застенчивые, попросту держат в руке опущенными вниз. Достигнув площади у входа в городской сад, они резко замедляют шаг и начинают ждать своих дам. Стоят или прохаживаются, нетерпеливо поглядывая на часы. Впрочем, их подруги не заставляют себя долго ждать.

Увидев своего кавалера, девушка устремляется к нему, хорошенькое свеженькое личико светится радостью. Юноша церемонно вручает свой букет, бережно и нежно берет подругу под руку, и парочка направляется на главную аллею городского сада.

В отличие от других, Генка сегодня идет сюда не на свидание, а на дежурство. Вообще-то он работает на заводе «Металлист» токарем-фрезеровщиком. Но сегодня, как дружинник, будет дежурить в городском саду.

У самого входа в сад Генка натыкается на худенького паренька — не поймешь, подростка или юношу. В руке у того огромный букет цветов.

— Тю… тебя, Зайцев! — удивляется Генка. — Ты куда с цветами? На свиданку, что ли? А как же дежурство?

Зайцев смотрит на Генку ласковыми озорными глазами, решительно протягивает ему букет:

— Держи. Это тебе…

Генка не может скрыть изумления, хохочет, берет букет, с силой хлопает Петьку Зайцева по плечу, обнимает паренька за плечи и увлекает на главную аллею сада.

— Ну ты даешь, брат! Приглядел себе подружку? Гляди, сколько вокруг невест!

— Да ну их! — бравирует Петька. — Охота себе голову забивать всякой ерундой! Я повеселее занятие найду.

Врет Петька. Генка по глазам видит. Но щадит достоинство дружка-приятеля. По правде говоря, воображение Петьки давно занимают девчонки. Нет-нет и вырвется у него вопрос: «Гена, слышь, а что это за штука, любовь? С чем ее едят?» Спросит и небрежно сплюнет, шельмец. Вроде бы так, смеха ради спросил.

Генка подружился с Петькой совсем недавно — какой-то месяц. Да и сказать «подружился» — не совсем то слово. Они познакомились как раз в тот день, когда Петька появился в цехе на их участке. Он зашел в раздевалку — худенький, даже хилый паренек с редкими веснушками на носу, пытливо оглядел молодых и пожилых рабочих и уверенно бросил:

— Здорово, пацаны! Буду здесь вкалывать. Не возражаете?!

Генка за всех ответил:

— Здорово, герой! Где ты тут пацанов увидел? — Рабочие заулыбались. — А вообще, греби к нам. Мы без тебя скучали.

— Ладно, ладно, давай без шуточек, — Петька критически оглядел крепыша Осипова. — Не сомневайся — я вас в обиду не дам.

— А я и не сомневаюсь, — сказал Генка — Я вижу, вы такой…

В этот же день Петька поцапался с мастером. Первую половину дня он важно ходил по участку и наблюдал за тем, как работают фрезеровщики, потом ему надоело слоняться без цели. Он потребовал у мастера, чтобы тот выделил ему станок.

— Я сюда не мух пришел ловить. Понял, ты! — веско сказал он.

— Но-но, разговорчики! — миролюбивым сержантским тоном одернул его мастер Козлов, по цеховому прозвищу Дьячок. Человек не то чтобы очень злой, но вредный и до невозможности въедливый. У него пышная полуседая шевелюра и чисто выбритое лицо. — Ты свои ученические получишь. Так что, дыши спокойно, сынок.

— А мне наплевать на ученические! Я разряд имею. Мне подаяния не надо, — нахмурился Петька. — Я тебе дело говорю, мастер. Ты меня работой обеспечь, а не своими разговорами.

Намечался конфликт.

Петька в свои семнадцать лет отличался крайне вспыльчивым и независимым характером. Мастер же в свои сорок пять имел необыкновенную склонность к упрямству и резонерству. И на тебе — какой-то сопляк ни с того ни с сего вздумал дерзить ему.