Аркадий Аверченко - Грозное местоимение

Сумерки окутали все углы фешенебельной квартиры его превосходительства.

Его превосходительство — бывший глава министерства — со скучающим видом бродило из одной комнаты в другую, не зная, что с собой делать, куда себя девать.

Наконец счастье улыбнулось ему: в маленькой гостиной за пианино сидела молоденькая гувернантка детей его превосходительства и лениво разбирала какие-то ноты.

— А-а, — сказало, подмигнув, его превосходительство, — вот ты где, славный мышонок! Когда же ты придёшь ко мне?

Гувернантка неожиданно вскочила и крикнула:

— Что это такое, как вы смеете говорить мне «ты»?

Его превосходительство было так изумлено, что даже закачалось.

— Ты… на «ты»… А как же тебя называть?

— Это безобразие! Прошу, прежде всего, называть меня на «вы».

Его превосходительство побледнело, как мертвец, и крикнуло:

— Караул, режут! Спасите, люди! Сюда!

В комнату вбежала жена, слуги.

— В чём дело? Что случилось?

С ужасом в лице его превосходительство указало пальцем на гувернантку и прохрипело:

— Революционерка… Забастовка… Предъявила политические требования и забастовала.

— Что за вздор! Какое требование?

— Говорит: называйте меня на «вы».

С этого началось…

Его превосходительство одевалось для прогулки и позвало прислугу.

— Что прикажете?

— Тыезд мой готов?

— Чего-с?

— Тыезд, говорю, готов?

— Ты…езд…

— Вот осёл-то, не буду же я говорить тебе — выезд. Ступай узнай!

— Так точно-с, тыезд готов.

Его превосходительство побагровело.

— Как ты смеешь, негодяй! Я тебе могу говорить тыезд, а ты мне — выезд. Понял? Теперь скажи — какова погодка?

— Хорошая-с, ваше превосходительство.

— Солнце ещё тысоко?

— Так точно, высоко.

— Ну то-то, можешь идти.

Спускаясь по лестнице, его превосходительство увидело швейцара и заметило ему:

— Почему нос красный? Тыпиваешь, каналья!

— Никак нет.

— То-то, а то могу тыбрать другого швейцара, не пьяницу. А зачем на лестницу нотый ковёр разостлал?

— Это новый-с.

— Я и говорю — нотый. Если не снимешь, завтра же тыгоню.

Потом, усевшись в экипаж, его пр-во завело разговор с кучером.

— Шапка у тебя, брат, потёртая.

— Так точно.

— Я думаю, тыдра на шапку хорошо будет.

— А я не знаю, ваше превосходительство, я такого меха и не слыхал.

— Как не слыхал? Обыкновенный мех.

— Не знаем-с. Выдра — это точно, есть.

— Вот дерево-то. Это для тебя она, может, и выдра, а для меня — тыдра.

— Оно можно было бы и выдру поставить.

— Если не найдем тыдру, то можно тыхухоль.

Кучер вздохнул и согласился:

— Можно и тыхухоль.

— Дурак, какой он для тебя тыхухоль! Разговаривать не умеешь.

Прогуливаясь по Стрелке и греясь на солнышке, его превосходительство думало:

«Скоро тыборы в Думу. Кого-то они тыберут? Во что тыльется народная воля?.. Уты, прежние времена прошли, когда можно было тыдрать мужика и тыбить у него из голоты эту самую народную волю».

Увлечённое этими невесёлыми мыслями, его пр-во не заметило, как толкнуло какого-то прохожего и наступило ему на ногу.

— Ой, послушайте, нельзя ли поосторожней!

— Извини, голубчик, я не заметил твоей ноги.

— Прошу вас, — раздражённо крикнул незнакомец, — называть меня на «вы»!

— Ш-што-с? Предъявление требований! Политических! Забастовка, баррикады!

Его превосходительство выхватило револьвер и скомандовало: пли!

Потом, сжалившись над упавшим от ужаса незнакомцем, его превосходительство наклонилось над ними сказало:

— Вот видишь ли, голубчик. Ты мне, конечно, должен говорить «вы», а я тебе могу сказать «ты».

— Почему?

— Потому что я по чину старше.

И тогда, приподнявшись на локте, крикнул незнакомец с деланным восхищением:

— Здорово сказано! Умнейшая голова. Настоящая выква!