Джером Джером - Томми и К°

Так могло бы продолжаться и дальше без сучка и задоринки, если бы миссис Лавридж полностью доверила все, что касалось организации общения, своему супругу и не пыталась бы помочь ему со своей стороны. Однажды в самом разгаре всей этой поры мистер Джозеф Лавридж и его супруга были приглашены на некий политического толка прием на открытом воздухе. В последний момент мистер Лавридж пойти на прием не смог. Миссис Джозеф Лавридж отправилась туда одна, где и познакомилась с различными представителями британской аристократии. Привыкшая к общению с аристократией, миссис Лавридж чувствовала себя непринужденно, вела себя мило и естественно. Супруга одного влиятельного пэра, побеседовав с ней, прониклась к ней симпатией. И миссис Джозеф Лавридж взбрело в голову пригласить эту самую леди посетить их дом на Риджент-Парк, где бы она встретилась с представителями своего круга.

— В будущее воскресенье у нас обедают лорд Маунт-Примроуз, герцог Уоррингтонский и кое-кто еще, — сказала миссис Лавридж. — Не окажете ли нам честь своим появлением? Мы с мужем, конечно, люди совсем не знатные, но с нами многие любят общаться.

Супруга влиятельного пэра взглянула на миссис Лавридж, посмотрела вокруг себя, снова взглянула на миссис Лавридж и сказала, что придет с удовольствием. Сначала миссис Лавридж хотела сообщить супругу о своем успехе, но какой-то чертенок, вселившийся в нее, принялся нашептывать, что получится гораздо интереснее, если она сохранит пока все это в тайне, а в восемь часов в воскресенье все откроется, и она преподнесет ему это как сюрприз. Ее сюрприз превзошел все ожидания.

Герцог Уоррингтонский, которому потребовалось обсудить с Джозефом Лавриджем кое-какие журналистские проблемы, прибыл в половине восьмого с серебряной звездой, приколотой к манишке, купленной накануне на Игл-стрит за восемь шиллингов и шесть пенсов. Герцог явился в сопровождении леди Александры в рубиновом ожерелье, точь-в-точь таком, в краже которого ошибочно обвиняли вот уже полгода каждый вечер и дважды по субботам известного Джона Весельчака. Лорд Гэррик, подхвативший свою супругу (мисс Рэмсботэм) у ресторации «Матушка Красный Колпачок», пожаловал с нею пешим ходом без четверти восемь. Лорд Маунт-Примроуз вместе с сэром Фрэнсисом Болдуином прибыли в экипаже в семь пятьдесят. Его сиятельство лорд, проиграв в орлянку, заплатил кучеру. Достопочтенный Гарри Сайкс (он же Птенчик) был препровожден в гостиную через пять минут после того. Сиятельное общество, расположившись в гостиной, благодушно беседовало, ожидая, когда пригласят к столу. Герцог Уоррингтонский рассказал анекдот про кошку, который все восприняли с недоверием. Лорд Маунт-Примроуз выразил желание узнать, случайно не то ли это животное каждый вечер в полдесятого имеет обыкновение карабкаться по ограде его милости и стучать к его милости в дверь? Достопочтенный Гарри заметил, возвращаясь к разговору о кошках, что у него была как-то собака, терьер, — но в этот момент отворилась дверь и Уиллис объявил приход леди Мэри Саттон.

Мистер Джозеф Лавридж, сидевший у камина, поднялся. Лорд Маунт-Примроуз, стоявший у рояля, опустился на стул. Леди Мэри остановилась в дверях. Миссис Лавридж направилась ей навстречу.

— Позвольте представить вам моего супруга, — сказала миссис Лавридж. — Джои, дорогой, это леди Мэри Саттон. Я познакомилась с леди Мэри на днях у О'Мейерсов, и она была настолько мила, что приняла мое приглашение. Я забыла тебе об этом сообщить.

Мистер Лавридж сказал, что счастлив познакомиться; после чего он, несмотря на свою обычную разговорчивость, как в рот воды набрал. В гостиной воцарилось молчание.

До того момента Сомервиль являлся адвокатом без практики. Тот вечер стал считаться началом его успешной карьеры. До того в нем никто не находил ничего примечательного. Сомервиль подошел к леди Мэри и протянул руку.

— Вы помните меня, леди Мэри? — сказал адвокат без практики. — Мы встречались пару лет тому назад и увлекательно беседовали. Меня зовут сэр Фрэнсис Болдуин.

Мгновение леди Мэри молчала, пытаясь что-то вспомнить. Леди Мэри была интересная, цветущая женщина лет сорока, с открытым, доброжелательным взглядом. Леди Мэри взглянула на лорда Гаррика, который что-то быстро говорил лорду Маунт-Примроузу, хотя тот его не слушал, а если бы и слушал, ничего бы не понял, так как лорд Гаррик, сам того не замечая, перешел с английского на шотландский. С него леди Мэри перевела свой взгляд на хозяйку, затем на хозяина.

Леди Мэри пожала руку, протянутую ей.

— Ах, конечно, — сказала леди Мэри, — какая я рассеянная! Ведь это же было в день моей собственной свадьбы! Прошу вас простить меня. Да, мы долго с вами беседовали. Теперь я вспоминаю.

Миссис Лавридж, чья старомодная учтивость являлась для нее предметом личной гордости, принялась знакомить леди Мэри со своими гостями и была несколько удивлена, что ее светлость, как оказалось, мало кого из них знала. Здороваясь с герцогом Уоррингтонским, ее светлость как-то странно улыбнулась. И лишь дочери герцога Уоррингтонского она заметила:

— Дорогая, вы так выросли с тех пор, как я видела вас в последний раз!

Как все и предполагали, приглашение к столу несколько задержалось.

За столом особого веселья не ощущалось. Джои рассказал всего одну историю; он рассказывал ее трижды, при этом дважды терял нить повествования. Лорд Маунт-Примроуз посыпал pate de foie gras [9] Паштет из гусиной печенки (франц.) сахарной пудрой и ел его ложкой. Лорд Гаррик, выражаясь на смеси английского с шотландским, убеждал свою супругу перестать вести домашнее хозяйство, а лучше всего снять квартирку на Гауэр-стрит, поскольку, как он подчеркивал, это центральная улица. Там ей станут присылать обеды, и все проблемы будут решены. Поведение леди Александры показалось миссис Лавридж и вовсе неучтивым. Миссис Лавридж всегда отмечала в этой юной аристократке некоторую эксцентричность, но сегодня ее эксцентричность была прямо-таки несносна. То и дело леди Александра утыкалась лицом в салфетку и принималась трясти головой и раскачиваться, издавая странные, приглушенные звуки, как бы от нестерпимой физической боли. Миссис Лавридж вслух выразила надежду, что леди Александре не стало дурно, но леди Александра оказалась неспособной даже внятно ей ответить. Дважды за время обеда герцог Уоррингтонский вставал из-за стола и принимался расхаживать по комнате; и каждый раз на вопрос, не нужно ли ему чего-нибудь, герцог кротко отвечал, что ищет свою табакерку, и тут же снова садился. Казалось, единственным лицом, которое наслаждалось происходящим, была леди Мэри.

Дамы удалились наверх в гостиную. Нарушив долгое молчание, миссис Лавридж заметила вслух, дескать, как странно, что снизу из столовой не доносится веселый шум голосов. А объяснялось это тем, что вся мужская часть общества, будучи предоставлена самой себе, немедленно поодиночке и на цыпочках прокралась в кабинет Джои благо он находился на первом этаже. Раскрыв книжный шкаф, Джои вытянул оттуда аристократический справочник Дебретта, однако не обнаружил способности разобраться в нем. Сэр Фрэнсис принял справочник из его слабых рук. Прочая аристократия, сгрудившись в уголке, молча ожидала результата.