Джон ван де Рюит - Малёк. Безумие продолжается

Мы разгромили англичан со счетом сто тридцать шесть. Я сбил две калитки. Поскольку папина машина заглохла, он не смог гудеть в клаксон и мигать фарами — к счастью. Ког­да пришло время обеда, я подошел к машине. Мама с папой бросились меня обнимать и целовать. Мардж нервно пере­миналась с ноги на ногу на заднем плане. Она выглядела очень грустной и усталой, да к тому же выкрасила волосы в очень яркий оранжевый цвет, став похожей на батарейку «Дюраселл». Мардж обняла меня и спросила, как дела, но при этом ни разу не взглянула мне в глаза.

Папа (на нем был передник с эмблемой «Бабушкиных сухариков» [13] Знаменитый южноафриканский продукт — сдобные сухарики, кото­рые едят, обмакивая в чай или кофе. ) жарил сардельки на гриле. Запах от них раз­несся по всему полю, и через несколько минут примчался Жиртрест, якобы поздороваться с моими родителями. Тут папа поднял бокал и заявил, что перед нами чемпион мира по поеданию сарделек. Он обнял Жиртреста и предложил ему пива. Жир слегка озадачился, но быстро опомнился и сказал, что не прочь бы вместо пива съесть пару сарделек. Папа бросил на решетку несколько сарделек, закрученных в спиральки. Потом принялся с остервенением резать лук, но через несколько секунд залился слезами и стал вытирать фар­туком нос. Мардж предложила помочь, но он взглянул на нее испепеляющим взглядом, словно говоря «только через мой труп», и проговорил:

— Пусть король сарделек у нас Жиртрест, но повелитель гриля — Мильтон!

Мардж попятилась назад и зажгла сигарету. Истекая лу­ковыми слезами, папа продолжил резать, как он думал, лук, но оказалось, что это была его рука. Он завопил так исто­шно, что Жиртрест тоже закричал. Кровь была повсюду. Мардж подскочила и обернула папину руку скатертью, а он схватил другой рукой банку пива и выпил ее одним залпом. Мама опрокинула бокал вина и приказала папе перестать выпендриваться. Я повел папу в медпункт через здание школы. Одна рука у него так и была завернута в скатерть, а в другой он по-прежнему сжимал банку пива.

Сестра Коллинз наложила ему четыре шва и приказала оставить пиво на скамеечке у входа в медпункт. Поблаго­дарив ее, папа заставил меня бежать обратно к машине бе­гом: ему не терпелось угостить Жиртреста сардельками соб­ственного приготовления. Подбежав к машине, мы оба остановились как вкопанные. Зрелище было впечатляющее: мама мило беседовала с Ленноксом, а Мардж с Папашей ржали, согнувшись пополам в шезлонгах. Жиртреста нигде не было, а Глок жарил сардельки на нашем гриле! Я поежил­ся от страха и смущения. Папа жутко разозлился, что Глок осмелился занять его гриль, а бедолага Жиртрест тем вре­менем кружил под деревьями, как голодная гиена. Тут Глок предложил мне сардельку таким голосом, будто приговари­вает меня к смерти. Я принял угощение из его рук, пропи­щал «спасибо» и сказал, что мне пора. Обнаружив Жир­треста за деревом, я вручил ему сардельку. Он умял ее в два укуса.

К счастью, когда пришла пора уезжать, универсал завелся с первого раза, и я с облегчением проводил предков и свою бывшую тещу в долгий путь.

Ну, хоть матч выиграли.

Воскресенье, 24 февраля

Все утро читал. «1984» — очень интересная книга, но странная. Действие происходит в мире будущего, в стране под названием Океания, а книга, по сути, является прогно­зом того, каким наш мир станет в 1984 году. Написана она была в 1948-м и речь в ней идет о Большом Брате, управ­ляющем миром посредством свирепого полицейского госу­дарства.

После обеда все мысли были о Русалке, поэтому решил сы­грать в покер с Гоблином и Рэмбо. Проиграл восемь рандов.

Понедельник, 25 февраля

Теперь наш хор репетирует каждый день: готовимся к пас­хальному туру в Йоханнесбург. Хор звучит идеально за ис­ключением теноров, которые, по словам миссис Роберте, слегка путаются в гармонии. (Джулиан был менее любезен и сказал, что теноры вопят так, будто им отбили яйца.) За­тем он спросил меня, не соглашусь ли я на гастролях испол­нить соло «Дорогой Господь» и «Отец человечества». Я от­ветил, что пел эти псалмы на похоронах Геккона и поэтому больше их петь не буду. Джулиан воскликнул: «О, мой до­рогой» — и горячо меня обнял.

Получил письмо от Русалки. В нем было почти то же са­мое, что она сказала мне по телефону, когда меня бросила.

Мол, она любит меня, но не хочет серьезных отношений, потому что у нее сейчас «странный период в жизни». По­казал письмо Саймону и спросил, что тот думает. Он про­чел первую строчку и зашелся истерическим хохотом. Затем показал письмо Гоблину, Рэмбо и Жиртресту, которые тоже заржали и принялись хлопать меня по спине. Когда письмо продемонстрировали Верну, тот подавился со смеху и при­нялся дубасить по шкафчику рукой. К сожалению, было яс­но, что он ничего не понял и просто притворяется, что ему смешно. Полный идиот. Я вырвал у него из рук письмо и прочел первую строчку.

Дорогой Дусонничка!

Мало мне проблем, так моя бывшая еще додумалась начать письмо со строк «Дорогой Джонничка»!

Вторник, 26 февраля

МАСЛЕНИЧНАЯ БЛИННАЯ ГОНКА

Все собрались во дворе на традиционную масленичную блинную гонку. Это — соревнование между корпусами, ко­торое заключается в том, что мальчик из каждого корпуса вместе с начальником корпуса должны пробежать по галерее в школьном дворе, на каждом повороте подбрасывая блин­чик. Представителем от Нормальной Семерки выбрали Гли­ста, который выглядел просто убойно в коротеньких спор­тивных шортиках, а Безумную Восьмерку на этот раз пред­ставлял Бешеный Пес. Рэмбо явно обиделся, что в этом году выбрали не его.

Глок выстрелил из сигнального пистолета, и Укушенный сорвался с места, оставив всех далеко позади. (В том числе и первокурсников из других корпусов.) Бешеный Пес бежал третьим и по пути при загадочных обстоятельствах стол­кнулся со старшекурсником из корпуса Барнс, в результате чего Пес побежал дальше, а старшекурсник почему-то про­пустил поворот и очутился в Папашином кабинете англий­ского. Когда на последнем этапе сковородку перехватил Ан­дерсон, мы опережали остальных уже с огромным отрывом. У Андерсона на шее был шарф цвета, символизирующего наш корпус. Миновав финишную прямую, он поднял его высоко над головой.

В качестве вознаграждения за победу Укушенный отсро­чил отбой на десять минут. Таким образом, у Бешеного Пса появилось немного лишнего времени, которое он исполь­зовал, чтобы отрезать лапу Картошке. Верн при этом стонал и корчился на полу, будто это ему отрезали ногу.

Среда, 27 февраля

До долгого уик-энда осталось два дня.

КЛУБ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

Мистер Холл отвел нас в лес у запруды и показал, как раз­бивать лагерь. Затем велел представить, что мы заблуди­лись на природе, и всего за тридцать минут построить «примитивное спальное место». Бешеный Пес сорвался в кусты, как дикарь, а Верн, видно, не понял задание — бро­сился на землю и притворился спящим. Мистер Холл обо­звал его монголоидом и приказал подняться и завязывать с фокусами.