Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- Не волнуйся, Юля такая стервозная, что будет жить, – буркнула я.

Он заругался, но я уже выключила телефон.

- Когда все остынет и машины уберутся с дорог, сразу заберете ее отсюда, – сказала я Сане.

Она коротко кивнула.

- Ты думаешь, она выживет? – тихо спросила она. – Мне кажется, я вас обоих люблю.

- Выживет скорей всего... – буркнула я. – Она и не такое переживала в детстве, я помню, с ней разное приключалось!

Мне не хотелось терять вновь приобретенную сестру. На сердце было тоскливо. Пока она чуть не исчезла, я даже не подозревала, как мне хочется, чтоб она была.

Через несколько минут мы сидели и пили горячий чай в отдельной палате вместе с Олей, которую прикатило на каталке все мужское население клиники. Которым (населением), Оля была очень недовольна и очень ругалась процедурами. И сказала, что никогда больше не согласится тонуть. Чтобы ей не предлагали, ни за какие крекеры.

Чай был индийский, вкусно пах, крекеры хрустели в зубах, а пирожные таяли во рту. Мужская часть больницы поработала здорово.

- Как ты можешь быть такой хладнокровной, когда Юля в реанимации... – тихо спросила Оля, наклонившись ко мне, пока я ела.

- Это второй знакомый мне человек там за день... – нервно сказала я. – Я не хладнокровная, я голодная... Мне что, никогда не есть?

Все хихикнули.

Впрочем, Оля не долго наслаждалась пиром. После того, как я выслушала ее вопли, что она совершенно здорова, и потому отказывается от процедур, а тем более лечь в постель и накрыться одеялом, она была незамедлительно переодета в сухую одежду медсестры и отправлена еще с одним из красивых бойцов, которого тоже переодели, в магазин одежды напротив больницы. Купить каждому из нас по два комплекта одежды – будничный, незаметный, может даже армейский, и второй дорогой, роскошный, который был бы супермодным вечерним прикидом.

К сожалению, ближайший магазин напротив почему-то назывался “Версачи”. Я сразу поняла, что это дорогой магазин. Я знала, что все дорогие вещи у жены брата назывались Версачи. Боец изловчился и зачем-то вынул из запакованных сумок одну толстую пачку фальшивых денег. Но когда Оля взяла из дипломата минимум шесть пачек долларов, я немного озверела.

- Они что, из золота там? – злобно спросила я.

- Чуть-чуть дороже... – ответила без шутки Оля. – Килограмм золота стоит всего пятьдесят тысяч долларов...

Я схватилась за голову, но было поздно. Оля уже ушла.

- Она вернется в десять тридцать, – уверенно сказала Саня.

- Почему в десять тридцать!? – изумилась я.

- Потому что в десять закрывается магазин! – хладнокровно сказала Саня. – А до этого все платья никак не перемерить!

Я хихикнула.

- Лицемерка! Ты судишь по себе!

Но Саня не ответила, а Оля не услышала.

Все отдыхали, одна я была нервная. Мне это все не нравилось. Машины с солдатами, шаставшие по улице, не внушали мне вдохновения. Их было огромное количество, и лица солдат были напряженные и озверелые. Мне казалось, что они обыскивают дома.

Я услышала стук за окном и поглядела туда. Вдалеке на грани видимости человека превратили в фарш пулеметной очередью очевидно ни за что.

Все замолчали.

Я отчаянно напряглась, всматриваясь, побледнела. Только бы не Олю, не Олю, – забывшись, шептала я, взмолившись к Богу. Я вдруг поняла, что ее могли убить из-за моего приказа, и сердце захолодело. Хоть очередь была далеко от магазина, и нашим двоим было там нечего делать.

Эти забитые машинами с боевиками улицы были страшны. Машины, машины, пулеметы... Да, ни одна из них еще не завернула во двор больницы, но это было дело очень поправимое. А с теми патронами, что у меня были, и двумя раненными на шее, это было гнусно. Да и Юля еще... Черт знает почему с ней столько возятся! И до сих пор не сказали, что она вне опасности!

Не знаю, что заставило меня взять трубку, но я достала свой странный телефончик и набрала номер мобильного телефона помощника той странной медсестры, которая утром оказалась известным кардиохирургом. Я случайно услышала еще утром, как помощник в окне говорил свой номер одному из больных, и вот и запомнила. Даже по моему мнению, звонить по стационарному телефону было опасно, ибо там все еще мог сидеть нехороший человек. А вот по мобильному телефону помощника позвонить мне показалось почему-то безопасным. Почему-то показалось важным позвонить ей до того, как Юля умрет.

Странно, но я запомнила его телефон. Он врезался мне в память, точно любая мелочь о любимом человеке, которую помнишь многие годы.

- Позовите, пожалуйста, вашу главную, – нимало не печалясь, что это чужой мобильный, попросила я. Я вежливо назвала имя, кого позвать.

У него, наверное, был шок. Он что-то пробормотал невнятное.

- Вы бы еще попросили передать трубку! – буркнул он.

- Передайте, пожалуйста! – согласилась я вежливо, понимая, что мне тактично намекают, как я должна была поступить. Как в детстве.

- Что там такое? – услышала я усталый голос медсестры. – С кем ты говоришь...

- Вас тут какая-то сволочь спрашивает к мобильному телефону... – услышала я тихий разъяренный голос в телефоне помощника. – Попросила позвать вас к моему телефону!!!

- Дай мне, – все-таки устало сказала женщина. – Алло?

- Извините, что звоню, – быстро сказала я. – Но не могли бы вы просто проконсультировать больную в реанимации, как врачам ее лечить? Она в очень тяжелом состоянии, мы бы заплатили вам пять тысяч, все законно, она в больнице на операции, – я быстро назвала адрес больницы, боясь, что она положит трубку. – Было б очень жаль, если б вы не увидели ее до ее смерти... – почему-то выпалила я, сама не понимая почему.

- Как ее зовут? – устало поинтересовалась собеседница.

- Юля... – механически ответила я. И тут же спохватилась, жестко обратившись к Сане и прикрыв трубку. – Как вы ее оформили?

- Пока никак, – быстро сказала Саня. – Они оформили ее как утопленницу с двумя пулевыми ранениями в сердце, но у командира обязаны быть где-то фальшивые документы... Пока она в реанимации, я все сделаю...

Очевидно, я неплотно прикрыла трубку рукой, потому что с той стороны телефона ахнули.

- Мы заплатим, сколько вы запросите... – умоляюще сказала в телефон я.

Но в это время открылась дверь, и вошел весь темный от какой-то боли белобрысый.

- Юлька почти при смерти, – прошептал он. – Они не знают, выживет ли... Доигралась со своей выдержкой!

Я ахнула.

- Кому ты звонишь!? – заметив телефон в моей руке, сразу сказал он.

- Какому-то известному хирургу, – отрапортовала Саня.

- Ты с ума сошла! – ахнул он, кидаясь ко мне. – Улицы забиты озверелыми бандитами, расстреливают просто так, а она еще женщина... мало того, что ты Олю фактически хуже, чем на смерть, послала без меня, я еще разберусь, какой ты командир, так еще, если какой-то идиот что заподозрит, они покрошат их обоих прямо в операционной! – одним духом скороговоркой рявкнул он, пытаясь выхватить телефон.