Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- Ну и пусть! – уперто сказала я, будто шла на смерть и эти вещи мне были так дороги. – Я так хочу.

Белобрысый рассердился.

- Что там такое? – недоуменно спросила Саня, поглядев на футляр.

- Там фальшивые драгоценности, за которые она выложила сто тысяч долларов... – просветил ее тот телохранитель “авторитета”, который слышал историю. – Ей в благодарность подарила их старушка, которой она купила квартиру...

- Дай я посмотрю! – резко сказала Саня, протягивая руку к футляру.

Я неохотно отдала ей футляр. Да и то потому, что кроме нее не было никого, кто мог бы помочь их грамотно одеть.

Саня взяла в руку драгоценность, лежащую сверху в коробке, в которой аккуратно искрились красными бликами чудеснейшие вещи.

- Немедленно отдай! – рассердилась она, рассмотрев драгоценность. – Тебя надули.

- Но это же стекло! – воскликнула, взяв из ее рук вещь, Оля.

Я лишь хмуро поглядела на них.

- Это подарок человека, и я хочу его одеть, ибо он красив... – медленно и упрямо сказала я, решившись на что-то.

Коробка, причина всех бед, лежала передо мной, поражая своей изысканностью, красотой и продуманностью. Мои драгоценности горели в них прекрасным красным цветом гранатов, разложенные аккуратно в специальные ямочки. Тут было не только красное ожерелье, красные серьги, красные, с крупными камнями браслеты, заколки, но и тысячи других прекрасных и переливающихся как кровь штук. Вещи были дивной красы и изысканности.

Один из бойцов вертел их в руках с каким-то очень странным видом, как-то непонятно странно поглядывая в мою сторону.

- Ну и ладно, – примирительно вздохнула Саня, поглядев на мое хмурое упертое лицо ребенка, сжатые в щелочку губы и серьезные вытянутые скулы. – Хорошо хоть красивое... Давай помогу одеть... – ворчливо сказала она.

Я послушно подставила шею, потому не умела и не знала, как это все надевать, и глазами взмолилась Сане помочь.

- Прямо дети, право, – проворчал генерал незлобно.

Но тут Саня, надевавшая на меня третью деталь огромного рубинового туалета, дернулась.

- Стой! Что же это?! – резко сказала она, побледнев, и резко поднесла к глазам четвертую деталь убора, близко рассматривая и кусая губы, потом выхватила лупу из нагрудного кармана, очевидно, купленную в ювелирном магазине, потом стала хватать другие драгоценности, закусив губы. – Но этого не может быть!

- Вы все ошиблись, Саня, – лениво сказал, наконец, вертевший брошь боец, со странной усмешкой глядя на меня с пылающей кровью громадной брошью в руках. Которую словно случайно вертел до этого вместе с другими цацками из глубины коробки со странным отрешенным видом.

Саня дернулась снова к первым драгоценностям. А боец хладнокровно добавил, поглядев на драгоценность на ладони, подбрасывая другую:

- ...это – настоящие!

Он усмехался и смотрел на меня.

Все замерли.

- Но я не могла ошибиться! – взвыла Саня, хватая первые драгоценности с меня. А потом замерла.

- Ничего не понимаю... – растеряно сказала она, откладывая их в сторону. – Эти – фальшивые, латунь... А здесь...

Саня дергалась туда, сюда.

Я раскрыла футляр, который был многоярусным, ибо множество деталей убора не помещались на одной плоскости. И увидела под закрывающимися на защелку крылышками точно такие же вещички, какие она назвала фальшивыми, и которые были сверху, прямо копии их.

Саня выхватила их у меня из рук. Посмотрела, потом оглядела всех, и усмехнулась. И стала одевать мне то, что выхватила из рук, вместо первых.

- Гениально... – сказал кто-то. – Это как же придумано! Если кто не знает, попадется обязательно. Три фальшивки вверху!

- Вор возьмет фальшивые сверху, дурак подумает, что все фальшивые внизу, незнающий уверится, что фальшивые и отстанет... – процедил белобрысый. – Только знающий возьмет тяжелый чудовищный футляр с пустышками.

Они все смотрели на меня в упор, и бойцы пристально разглядывали меня, будто я какое-то неизвестное чудовище.

Я недоуменно оглядывалась.

- Меня смутило это громадное театральное ожерелье! – кусая губы, смущенно сказала Саня, со злостью отодвигая его и не смотря на всех. – Оно так брошено тут в кучу, что вместе с тремя фальшивыми драгоценностями в этих бросающихся в глаза выступах создает впечатление, что это фальшивки! Ибо таких больших камней никогда не было на свете, и каждому это ясно.

Я поспешно прижала это громадное ожерелье к груди. Не знаю почему, но оно, наоборот, мне понравилось. Грубоватой работы, оно было странное – тусклый металл, громадный пошершавевший кристалл размером с мой кулак в центре, будто очень старое непрозрачное от непогоды стекло, слегка шершавое, точно оно лежало долго где-то на ветру годами; круглые и такие же не гладкие матовые громадные камни размером с куриное яйцо вокруг основного громадного кристалла с кулак, тусклый металл, не похожий на золото, ибо золото не тускнеет... Мне чудилась сила... Боясь, что его у меня отнимут и выкинут, я быстро одела его на шею. Мне понравилась почему-то буква Е и цифра II, из металла, единственный изыск на ожерелье. В противовес грубоватой силе, с которой оно было сделано и тусклым старым матовым камням, буква выглядела так по-женски, что я захотела одеть его на себя. В нем было что-то близкое душе. К тому же, искаженные временем поверхности поддельных камней, будто стекло в море, выглядели вполне прилично под древность.

Я с силой сжала его рукой, чтоб не сняли.

Саня нахмурилась.

- Оставь! – сказал белобрысый, как-то странно смотря на меня и на ожерелье. – По крайней мере, они хоть примут благодаря нему весь набор за подделку, и не будут так обращать внимания на то, сколько на ней надето, раз ей захотелось надеть весь набор. Оно ей идет!

- Единственное, что меня примиряет с тем, как она их получила, это то, что это гранаты – полудрагоценный и совсем не модный камень, – сказала непонятно кому Саня, прикалывая к платью очередную непонятную деталь. – Поэтому гранаты стоят сравнительно недорого, и, возможно, если считать по цене материала, она еще и переплатила...

Кто-то хмыкнул совершенно неверяще, и ехидно ухмыльнулся.

- Правда, настолько дерзкой и изысканно поражающей работы я еще никогда не видела, особенно на белом фоне, у меня аж руки дрожат... – продолжила Саня, застегивая на мне очередную деталь. – Если б не было этого рисунка эмалью на внутренней стороне крышки, что куда на платье прикреплять, ни за что не догадалась бы...

Все хмыкнули, рассматривая меня и рисунок, на который поглядывала Саня. Они вместе с Олей в четыре руки сейчас споро одевали на меня чудовищной красоты облачение, а я молча смотрела перед собой, будто девчонка на выданье, ни на что не реагируя.

Оля завистливо качала головой, уставившись на меня, хоть сама была увешана большими драгоценностями, как елка.