Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

– Надо потом на экспертизу дать и тщательно обследовать футляр и весь набор... – тихо сказала Саня. – Не нравится мне этот старый футляр, почему на нем надпись Татьяна и корона?

Все ухмыльнулись.

- Понятно почему!

- Вечно тебе самое лучшее, Queen… – завистливо проговорила Оля, быстро прикалывая мне очередную брошь и сравнивая их с рисунком, и откидываясь, чтобы сравнить их на мне.

- Для полного счастья не хватало только, чтоб ты мне завидовала, – наконец, ухмыльнувшись, выговорила я.

- Значит, ты очень счастлива... – со вздохом проговорила Оля, беря очередную деталь и чуть отклоняясь, чтоб рассмотреть меня.

Я же меланхолично смотрела в окно медленно пробиравшейся в пробке машины, не отвечая. Грузовики с солдатами заслоняли нас с обеих сторон и двигались мы преимущественно небольшими рывками по несколько метров. Солдатам в кузовах, видимо, это тоже не нравилось.

Оля с Саней прикалывали и одевали бесчисленное количество непонятных деталей на платье.

- Тут, смотри, фантастический рисунок получается... – сказала с восторгом Саня.

Я повернула голову, и посмотрела на коробку. Но вместо рисунка на крышке увидела, что угол коробки слегка отстает.

Я протянула руку и потянула за уголок. И вытянула из под неплотной замши несколько старых-престарых пожелтевших писем.

- Сиди! – оборвала меня Оля. – Не мешай!

Она попыталась отобрать у меня письма, но я уже читала.

- Любимая Таня... – медленно прочитала я, с трудом рассматривая в полумраке салона выцветшие слова. – Только и думал, что о твоих словах... Ты пишешь, что о нашей тайной помолвке нельзя никому говорить, иначе это подвергнет меня опасности и меня тоже посадят под арест, и я не смогу сохранить себя, не смогу помочь вам... – дальше шли неразборчивые строки. – Милая, милая, милая, верю, что этот кошмар пройдет без следа...

Я подняла голову, ибо Саня дернула меня.

- Странные какие-то буквы... – сказала я.

- Да оно написано в старой орфографии! – вырвав у меня из руки ветхую бумажку одной рукой, сказала Саня. – Нечестно читать старые письма, подписанные каким-то графом Евгением... “твоим милым Женечкой”... Дай мне, я изучу их, мне надо точно определить происхождение драгоценностей... Ее ведь расстреляли девушкой, я должна выяснить, откуда вы взялись... – она пронзительно посмотрела мне в лицо, – ...Танечка!

Я выпустила письма из ладони, пожав плечами и ничего не поняв. Она так зло взглянула мне в лицо, что я не стала с ней сориться и выдирать их, ведь все были и так напряжены до невозможности. Машина медленно двигалась в пробке, и, безоружные, мы все были как на иголках. Не удивительно, что Саня несет бред и заговаривается, мне и самой было немного неприятно смотреть на солдат наверху. От нечего делать они сверху разглядывали наши машины, а сквозь щели было видно, как дважды мимо промчались по тротуарам мотоциклисты...

К тому же я не могла читать, потому что это мешало Оле и Сане прикалывать рубиновые драгоценности узором.

Пока мне надевали безделушки, я краем уха слушала разговор белобрысого с кем-то из начальства. Он вел его, забившись в противоположный угол, и думая, что я не слышу. Но я была не настолько занята одеванием. Одеванием были заняты Саня и Оля. Я же с неподвижным лицом смотрела в окно, давая им себя одеть, как куклу.

- Это ты? – мрачно спросил белобрысый.

- Поздравляю!!! – завопил голос в телефоне, в реве которого угадывалось рычание того его начальника, который матерился. – Гениально!

Сейчас его начальник хохотал и стучал кулаком по столу, и это было слышно. Я мрачно поглядела искоса на вопящую трубку в руке у белобрысого.

- Конгениально! – орал он сквозь смех и слезы. – Какой спектакль! “Чистая случайность”! Эта ваша последняя дошедшая фраза “Не вижу никакого белого “кадди”!” стала классикой за десять секунд. Я слышал в управлении ее уже минимум четыре раза уже как пословицу... Все ржут... Успокойтесь, перехватчики сбиты, штурмовик ушел. Какая-то дрянь сделала гражданский самолет почти невидимым на экранах, как “Стеллс”.

Белобрысый неохотно улыбнулся краешком губ, сохраняя, впрочем, очень мрачный вид. И не ответил ему радостной шуткой.

- Василий, – тихо сказал он с горечью. – Мы с тобой уже двадцать лет работаем, как ты мог...

- Ты об этом “жигуле” утром и о том, кто в нем был, за которым ты охотился?! Успокойся, я сам не знал тогда... – перебил его генерал. – Я кинул тебя на поиски террористки, кстати, пора тебе ей заняться...

- ...как ты мог не сказать мне, – упрямо и тяжело дыша, тихо продолжил белобрысый, – что у меня... – он запнулся с болью и решился. Я наклонилась к нему, но не расслышала, что он сказал, ибо, скорей всего, он произнес эти слова на арабском языке.

- Да ты с ума сошел!!! – завопил генерал не в шутку. – Нет у тебя никаких...

Я не расслышала, ибо он снова сказал то же арабское слово.

- Если б с ума... – печально сказал белобрысый.

- Я посмотрю твое дело! – резко и зло бросил генерал.

- Ищешь, нет ли у меня наследственной шизофрении... – как-то неловко улыбнулся белобрысый.

- Если я ее не найду, она у тебя появится в деле... – хмуро пообещал генерал.

Я молчала. Ничего не понятно. Пусть спорят. Заявление о том, что кому-то следует заняться террористкой, мне почему-то не понравилось. Я помнила, как меня почему-то спутали с террористкой.

Саня тоже насторожилась с драгоценной приколкой в руках.

- Ха! – услышала я недоуменный и удивленный голос генерала. – На твоем личном деле стоит высший гриф секретности, к которому у меня нет допуска... – он вдруг озлобился. – У меня НЕТ?!? В моем собственном отделе? Это у меня нет?

Я перестала слушать, ибо это сопровождалось такими интересными словами как предлогами через одно слово, что я заалела и закрыла щеки, отворачиваясь.

Белобрысый быстро приглушил громкость.

- С ума сошел, тут невинные девушки!

- Обожди, – хмуро буркнул ему генерал, так что даже я со своим слухом еле услышала, – они думают, что это сойдет им даром... Я сейчас обойду этот гриф и получу документы, мы недавно раздобыли пропуск к этому допуску у конкурирующей службы... Этот кто-то, кто думает, что начальник секретной службы разведки не может получить доступ к личному делу своего подчиненного, то он здорово поплатится...

- Ты что, его никогда не видел?

- Признаться, не смотрел... – невпопад ответил ему генерал, как я поняла, больше занятый мыслями о том, что ему что-то недоступно, чем самим смыслом дела. – Я знаю тебя с детства...

Он замолчал.

- Ну вот, дали файл...

Потом в трубке послышался какой-то странный звук, который услышали и вздрогнули все.

- Ах!!!

Я обернулась на белобрысого. Да и все обернулись. Все слышали этот изумленный вздох в трубке. Вздох чудовищного шока.