Джером Джером - Мир сцены: Любопытные нравы и обычаи его жителей

Сценический ребенок всегда приводит в восторг публику. Она проливает слезы от его пафоса и содрогается от его трагизма; его декламация, когда он стоит посредине сцены и говорит, что убьет злого человека, полицию и всех, кто только обидит его мать, действует на публику так же, как призывной звук трубы; а его комизм, в котором весьма мало забавного, считается высшим юмором в драматическом искусстве.

Но есть такие странные люди, которые не придают никакой цены сценическому ребенку; они не могут понять на что он нужен и постичь всю его красоту.

Но мы не должны на них сердиться, а только можем пожалеть о них.

У меня самого был когда-то приятель, который страдал этим недостатком. Он был женат и провидение оказалось для него весьма милостивым и благосклонным: оно благословило его брак одиннадцатью человеками детей, которые все прекрасно росли и были совершенно здоровы.

«Грудному ребенку» было одиннадцать недель, затем шли близнецы году и трех месяцев, — у них прорезывались коренные зубы, и все шло, как следует. Меньшей девочке было три года, а за нею шли пятеро мальчиков, семи, восьми, девяти, десяти и двенадцати лет; это были хорошие мальчики, но, ведь, как вы знаете, мальчики везде одинаковы; мы и сами были, в нашем детстве, такими же мальчиками. По словам матери, две старшие дочери были очень милыми девочками, жаль только, что они страшно ссорились между собой.

Я в жизнь свою не видал более здоровых мальчиков и девочек. Они были такие энергичные и такие смелые.

Как-то раз вечером я зашел к этому приятелю и нашел, что он сильно не в духе. Это было в праздник и на дворе стояла сырая погода. Он целый день просидел дома и с ним были все его дети. Я вошел в комнату в то самое время, когда он говорил жене, что если праздники будут тянуться долго, а у этих близнецов не прорежутся зубы, то он принужден будет уйти из дома и заседать в Совете Графства, — так как он не может выносить этой пытки.

Его жена ответила ему, что не понимает, на что он жалуется. Она была уверена, что нигде не найдешь таких сердечных детей.

Он ответил ей, что ему нет никакого дела до их сердец, но что его сведут с ума их ноги, руки и легкие.

К этому он прибавил, что пойдет вместе со мной, чтобы вырваться хоть на минуту из дому, а иначе он прямо помешается.

Он предложил пойти в театр, и вот мы с ним направились к Стрэнду. Выходя из дома, мой приятель заметил мне, что он не может и выразить, как приятно уйти подальше от этих детей. Он сказал, что хотя и очень любит детей, но, как говорится — хорошенького понемножку, и он пришел к такому заключению, что видеть их и слышать двадцать два часа в сутки вполне довольно для всякого.

Он сказал, что у него нет ни малейшего желания ни видеть, ни слышать ни одного ребенка до тех пор, пока он не вернется домой. Ему хотелось бы совсем позабыть о том, что на свете есть дети.

Мы дошли до Стрэнда и вошли в первый попавшийся на пути театр. Занавес был поднят, и на сцене стоял маленький ребенок в одной рубашечке, — он кричал и звал свою мать.

Мой приятель, увидав это, сказал только одно слово и выбежал из театра вон; я последовал за ним.

Мы прошли немного подальше и зашли в другой театр.

В этом последнем театре на сцене было уже двое детей. Около них стояло несколько человек взрослых в самых почтительных позах; они слушали то, что говорили эти дети, которые как будто бы чему-то поучали.

Выбежав и отсюда с проклятиями, мы отправились в третий театр. А здесь действующими лицами были исключительно одни дети. Это была какая-то детская труппа, исполнявшая оперу или пантомиму, а может быть и что-нибудь другое в этом же роде.

Мой приятель сказал, что теперь он ни за что не пойдет в другой театр, но он слыхал, прибавил он, что есть такие заведения, которые называются кафе-шантанами, и просил меня свести его туда, но только не говорить об этом ни слова его жене.

Я расспросил полисмена и оказалось, что такие заведения действительно существуют, и вот я повел его в одно из них.

Первое, что мы увидали — были два маленьких мальчика, которые проделывали различные штуки на трапеции.

Мой приятель хотел было повторить то же самое, что делал и прежде, то есть с проклятием выбежать вон, но я удержал его. Я уверил его, что если только он подождет немного, то увидит и взрослого человека, и вот он просидел все время, пока мальчики проделывали свои штуки, а их маленькая сестренка ездила на велосипеде: он дожидался следующего номера программы.

Но оказалось, что под этим номером значился какой-то ребенок-феномен, который пел и танцевал в четырнадцати различных костюмах, так что нам пришлось опять бежать.

После этого мой приятель заявил, что в таком состоянии, в каком он находится теперь, он не может вернуться домой, потому что, наверно, убьет близнецов. Подумав немного, он сказал, что с удовольствием послушал бы где-нибудь музыку. Он прибавил, что музыка могла бы успокоить его и внушить ему более благородные христианские чувства, которых в настоящую минуту у него в сердце не было.

Так как мы находились недалеко от Сент-Джемс-Галля, то и зашли туда.

Зала была битком набита, и мы с большим трудом дошли до своих мест. Наконец мы кое-как добрались до них и взглянули на эстраду.

Здесь давал концерт какой-то «удивительный маленький пианист, которому было только десять лет от роду!»

Тогда мой друг встал и сказал, что он больше никуда не пойдет, а вернется домой.

Когда я спросил его, не желает ли он отправиться еще в какое-нибудь увеселительное место, то он ответил мне, что не желает. Он прибавил, что в настоящее время ходить по увеселительным местам человеку, у которого самого одиннадцать человек детей, это значит только понапрасну тратить деньги.

О, как они смешны!

Назначение комических любовников в жизни — это «утешать» публику в тех огорчениях, которые причиняют ей все остальные действующие лица в пьесе, а теперь надо выдумать и ещё какую-нибудь роль, которая служила бы нам отдыхом от комических любовников.

Они вводятся без всякого отношения к пьесе, но немедленно появляются на сцене после того, как случится какое-нибудь печальное событие, и начинают объясняться в любви. Вот почему мы и смотрим с таким терпением на все печальные происшествия, случающиеся на сцене. Мы даже не желаем, чтобы они поскорее прошли, Может быть, эти печальные сцены в то же время и скучны, так что мы от них зеваем, но при всем том у нас нет желания, чтобы актеры играли их как можно скорее. Чем дольше они тянутся, тем бывает нам приятнее: мы знаем, что когда они кончатся, то явятся комические любовники.

Комические любовники всегда обходятся очень грубо друг с другом. На сцене все более или менее грубы; это, видите ли, называется «остроумным ответом». Я один раз, желая посмотреть, какое действие произведет на людей в действительной жизни театральный «остроумный ответ», сделал опыт, а потом очень жалел об этом. Мои собеседники не могли понять тонкого его смысла и возбудили против меня дело, обвиняя меня в том, что будто бы я «употреблял бранные слова и тем нарушил тишину и общественное спокойствие». Меня оштрафовали на два фунта стерлингов и кроме того я должен был заплатить судебные издержки.