Джером Джером - Они и я

Им сказки не интересны. Им безразлично, чем они кончаются.

Кораблекрушения на Необитаемом острове. А разные языки?

Это им пригодится, когда они будут детьми. Им придется говорить с разными животными.

Заняться магией. Она глубока.

Это им ненавистно. Они считают это вздором. Они на выдумки хитры. Читают пустые романы.

Под столом. Все о любви. На их учение бросают напрасно детские деньги. А заработать их трудно.

Но дети им прощают, вспоминая, что они сами чувствовали, будучи взрослыми. Твердость прежде всего.

Дети им дозволяют соблюдать праздники. Они полезны тем, что освежают вас.

Но взрослые очень глупы. И не любят умных игр. Как, например, игр в индейцев или в пиратов.

Это могло бы помочь развитию их способностей на будущее время. Они только любят играть в мяч.

Это ни к чему. Для суровой действительности. Или говорить! Боже, как они говорят!

Есть один взрослый! Он очень умен. Может рассуждать обо всем.

Но это ни к чему. Только портит дело. Его отправляют спать.

Есть еще два взрослых. Мужчина и женщина. Они говорят о любви. Все время. Даже в хорошую погоду.

Что довольно скучно. Но дети терпеливы. Они надеются, что это со временем пройдет.

Есть и умные среди взрослых. Они служат утешением своим детям.

Все, что любят дети, хорошо и полезно. Все, что любят взрослые, для них вредно. И им нельзя давать всего. Они требуют чая и кофе. Это расстраивает нервную систему. И напрасно тратят деньги по гастрономическим магазинам. На котлеты. И черепаховый суп.

Детям приходится их укладывать в постель. Давать им лекарство. Пока они не поправятся.

Есть девочка по имени Прю. Она живет с мальчиком Семеном.

Они хорошо ладят. Но не все понимают. У них двое взрослых. Мужчина и женщина. По имени Петр и Марта. Они люди самые обыкновенные. Ни хуже ни лучше. Многое можно из них сделать. Добротой. Но Прю и Семен плохо взялись за дело . Весь день они их бранят. Никогда не хвалят. Никогда!

Однажды летом Прю и Семен повели Петра на прогулку. Навстречу корова. Хорошее средство испытать знание Петра в языках. Они его просят поговорить с коровой. Та их не понимает. Он не понимает коровы. Они приходят в бешенство. «К чему, — говорят они, — платим мы так дорого за то, что вас учат языкам». Первоклассные коровы. Когда вы попадаете в деревню, вы не умеете говорить.

Он утверждает, что умеет. Но они его не слушают, продолжая выходить из себя.

Наконец все объясняется. Эта корова была родом из Джерсея. Она объяснялась на тамошнем наречии. Поэтому Петр ничего не понял. Разве они извинялись? Конечно, нет!

В другой раз. Это было утром, во время завтрака.

Марте не понравилась настойка из малины. Она отказалась ее выпить. Симон вошел в комнату.

Заметил, что Марта не пьет настойку. Спросил почему? Она ответила, что настойка не вкусная.

Он это отрицал. Уверял, что она должна ее пить. И как неприятно, что взрослые всегда недовольны. Хорошей, здоровой пищей, доставляемой им добрыми детьми. Если б он был взрослый, он бы не посмел отказаться, и так далее.

Все в том же роде. В доказательство он налил себе чашку малины и выпил. Залпом. Он уверял, что напиток превосходный. А сам вдруг побледнел и вышел из комнаты.

Прю вошла в детскую. Заметив, что Марта не выпила малиновую настойку, она ее спросила почему.

Марта ответила, что настойка не вкусна.

Прю ее пристыдила, уверяя, что настойка — напиток полезный и хороший.

Она должна его одобрить. Не напиваться же ей чаем или кофе. Их ей не дадут. Этим все кончится. И так далее. В доказательство она выпила целую чашку. Залпом. Сказала, что напиток хорош. Побледнела. И вышла из комнаты.

Оказалось, что это вовсе не была малиновая настойка. Но просто красные чернила, которые попали в графин из-под настойки. По ошибке.

Им бы не пришлось заболеть, если бы они послушались доброй Марты. Так нет же!

У них были свои взгляды, от которых они ни за что не хотели отказаться. Что взрослые ничего не понимают. Это была ошибка, как оказалось позднее».

Были наброски и в другом роде, сделанные крупными штрихами, но затем оставленные. Трудность избегнуть слишком близкого сходства с живыми оригиналами, очевидно, остановила Веронику.

Против подобной попытки представить Дика в настоящем свете была сделана заметка на полях: «Лучше оставить. Пожалуй, обидится».

Напротив другого портрета, очевидно миссис Сен-Леонар, заметила: «Слишком верно, к сожалению. Надо уничтожить».

Другая характеристика какого-то господина: «Не лишен таланта. Для рассказов. Некоторые не дурны ».

Многообещающая коллекция в общем. Судя по описанию, есть один человек рациональный: «когда не бредит. Но непоследовательный».

Он взрослый, она маленькая девочка: «она не красива, но привлекательна. Мы ее назовем Энида». Понятно, что если бы все дети превратились в Энид, не осталось бы желать ничего лучшего.

Он единственный родственник маленькой девочки. Но она считает своей обязанностью исправлять всех неисправимых стариков, в которых другие дети отчаиваются. Она надеется на них подействовать добротой. Она всегда терпелива. И справедлива.

Первый среди ее многочисленных proteges — военный человек, старый полковник; пока она им не занималась, он мог служить примером того, чем может сделаться человек, предоставленный заботам неопытных детей.

Он выражался грубо, повторяя слова, подслушанные у пиратов, «конечно, не понимая их ужасного значения».

Он прячет сигары в дупло деревьев и курит исподтишка.

Он разыгрывает лентяя. Отвлекает стариков от учения. Их находят в лесах, в подвалах за картами, играющих на шестикопеечную ставку.

Разве Энида выходит из себя и неистовствует? Разве она угрожает им пожаловаться дракону, в случае если ей попадет еще хоть одна карта на глаза. Тому дракону, который от гнева будет готов убить полковника и проглотить его? Нет. Нет, она не пользуется такими средствами. Вместо этого она снисходительно улыбается, говоря, что взрослые любят играть в карты, что весьма естественно; она на них не сердится. Ему нечего убегать и прятаться в сыром подвале. «Она намерена сама с ним поиграть в карты». Это замечание производит впечатление на полковника. Он проливает слезы. Она предлагает поиграть в карты в саду, после учения. Если он был умен .

Наконец полковник излечивается от своего пристрастия к картежной игре… Считать ли это последствием ее влияния — остается неизвестным, об этом не упоминается в «записках».

Что касается создания пьесы, Вероника, как я знаю, сочинила ее не одна, но при постороннем содействии.

Постройка дома была закончена в сентябре. Молодой Бьют делал чудеса. Мы играли эту пьесу в пустой бильярдной; за ней следовала другая пьеса в одном акте моего сочинения. По этому случаю дом обогрелся. Набралась толпа зрителей, и все закончилось танцами. Все очень веселились, за исключением Берти Сен-Леонар; он играл принца и не мог снять своего шлема перед ужином. Шлем хорош, но его неудачно надели. Несведущие люди, желая помочь ему освободиться от шлема, помогли еще крепче завертеть винт. Его не только нельзя было снять, но даже найти отверстие, чтобы актеру можно было напиться. Всех это рассмешило, исключая молодого Герберта Сен-Леонара. Наш мэр, веселый старичок, уверял, что об этом надо напечатать в юмористическом журнале. Местный корреспондент напомнил ему, что покойный Джон Лич уже упоминал о подобном инциденте и воспользовался им для комичной иллюстрации. Ему казалось, что этим дело кончится. Но Сен-Леонар и викарий, — вообще соперники по авторитету, которым пользуются каждый из них, — заспорили о вооружении в XIV столетии и поочередно старались доказать справедливость своей теории на голове мальчика. Нам пришлось отправить молодого Гопкинса в тележке, запрягши ослика, за кузнецом. Теперь я понял, каким способом Гопкинс пользуется, чтобы сдвинуть с места этого ослика. Гопкинс уверяет, что его способ гораздо лучше, чем беспощадное битье. Тем более, что на деле ослик вовсе не понимает, за что его колотят. Пожалуй, придется согласиться с этим мальчиком.