Джером Джером - Они и я

— Уж есть прекрасная площадка, — успокоил я его. — Я еще прикупил соседний лужок: там можно будет держать корову. А может быть, и лошадей разведем.

— Можно будет устроить крокет, — продолжала Робина.

— Можно и это, — согласился я.

На таком большом месте удастся, вероятно, и Веронику выучить играть. Есть натуры, требующие простора. При большой площадке, окруженной крепкой железной сеткой, не придется тратить столько времени на разыскивание шара Вероники, закатившегося неизвестно куда.

— А для гольфа ничего не найдется подходящего поблизости? — с опасением в голосе спросил Дик.

— Не могу сказать наверное, — ответил я. — Приблизительно на расстоянии мили есть пустырь, кажется, ничем не занятый. Я думаю, что запросят не особенно…

— А когда же все будет готово? — полюбопытствовал Дик.

— Я думаю начать переделки сейчас же, — объяснил я. — К счастью, неподалеку находится коттедж охотничьего сторожа. Агент хотел устроить, чтоб нам его уступили на год; домик самый первобытный, но прелестно стоит на опушке леса. Мы обмеблируем пару комнат, и каждую неделю я буду проводить там, несколько дней, наблюдая за переделками. Меня всегда считали хорошим наблюдателем. Мой покойный отец говаривал бывало, что это единственное занятие, интересующее меня.

Находясь на месте и торопя рабочих, надеюсь, что «сокровище» — как ты назвал его — поспеет к весне.

— Никогда не выйду замуж, — заявила Робина.

— Не падай так скоро духом, — успокаивал ее Дик. — Ты еще молода.

— Я не хочу выходить замуж. У нас с мужем вечно возникали бы ссоры. А из Дика с его головой ничего никогда не выйдет.

— Извини меня за недогадливость, — сказал я, — но какое отношение имеют дом, твои ссоры с мужем — если таковой окажется у тебя — и голова Дика?

Вместо всякого объяснения Робина вскочила со стула, и не успел Дик опомниться, как обхватила его голову руками.

— Что же делать, дорогой Дик, — обратилась она к нему, — у умных родителей дети всегда неудачные. Но все же и от нас с тобой будет какой-нибудь толк на свете. Как ты думаешь?

Оказалось, что у них уже имелся готовый план, чтобы Дик, окончательно провалившись на экзамене, отправился в Канаду, захватив с собой Робину, и занялся сельским хозяйством. Они собирались разводить скот, скакать по прерии, располагаться бивуаком в первобытном лесу, бегать на лыжах, переносить каноэ на спине, спускаться по стремнинам и тому подобные вещи — одним словом, насколько я мог понять, вести бродячую жизнь… Когда и кем должны были исполняться хозяйственные работы, об этом умалчивалось. «Мамочку» и меня тоже хотели прихватить с собой и дать нам приют до конца дней. Предполагалось, что мы еще немного погреемся на солнышке, а затем мирно переселимся в лучшую жизнь. Робина пролила по этому поводу несколько слезинок, но скоро успокоилась, вспомнив о Веронике, которую собирались со временем выдать замуж за какого-нибудь честного фермера. Пока Вероника совершенно не соглашалась с этим планом. По ее мнению, к ней очень идет коронка: вообще она мечтает о титулованном муже. Робина проговорила на эту тему около десяти минут и в конце концов убедила Дика, что жизнь в первобытных лесах с детства составляла цель его стремлений. Вообще Робина искусница в подобных убеждениях.

Я пытался образумить их, но убедить в чем-нибудь Робину, раз она забрала мысль в голову, — все равно что пытаться надеть узду на двухлетнего жеребенка.

Найденный мною коттедж должен был спасти всю семью. Лицо Робины принимало восторженное выражение, как только она начинала рассуждать на эту тему. Точно она созерцала какое-то небесное видение. Она сама собиралась готовить кушанье, встав рано, доить коров и затем идти собирать яйца. Мы должны были добывать себе все сами для своего незатейливого существования. А как полезно это будет для Вероники. С высшим образованием нечего спешить! Вероника будет оправлять постель, мести комнаты… Вечером, взяв рабочую корзиночку, она должна шить, между тем, как я буду рассказывать занимательные вещи, а Робина тихонько ходить взад и вперед, исполняя разные домашние дела, как добрая фея. Если мамочка будет чувствовать себя в силах, и она присоединится к нам. Мы все окружим ее любовными попечениями. Фермер-англичанин, что бы там ни говорили, должен кое-что знать. Может быть, Дику удастся поучиться практическому хозяйству. Робина не высказала этого прямо, но дала понять, что, окруженный таким примером, я также войду во вкус честной работы и наконец выучусь чему-нибудь полезному.

Робина рассуждала около четверти часа. Когда она кончила, ее мысль показалась мне очень хорошей. У Дика только что началась вакация. Целых три месяца ему нечего будет делать как «шляться» — по его собственному картинному выражению. Во всяком случае, сельские работы удержали бы его от глупостей.

Гувернантка Вероники собралась уходить. Гувернантки Вероники обыкновенно уходят приблизительно через год. Я иногда думаю, не следует ли поместить в объявление, что требуется особа «без совести». Потому что в конце года гувернантка непременно заявляет мне, что «ее совесть не позволяет ей дольше оставаться у нас, так как она чувствует, что получает жалованье даром». И не потому, что девочка была дурная; напротив, она очень милая, и вовсе не глупа, но, как объяснила одна немка, которой Дик своим разговором помогал усовершенствоваться в английском языке, «ее ничто не берет». Мать утверждает, что «в ней все пропадает, как в бездонной бочке». Может быть, если бы предоставить Веронике на некоторое время «порасти травою», что-нибудь в ней и обнаружилось бы. Робина думает также про себя, что несколько времени, проведенного в спокойной полезной деятельности, вдали от другой праздной молодежи, поможет ей сделаться практической девушкой. У Робины не часто проявляется подобное настроение, и идти наперекор ему, когда оно появляется, не следует.

Мамочку было уговорить не совсем легко. Чтобы ее трое деток оказались способными управиться с домиком из шести комнат, казалось ей фантастическим сном. Я объяснил ей, что ведь, на всякий случай, и я буду под рукой два-три дня в неделю и могу присмотреть. Но это не удовлетворило ее. Нам удалось убедить ее согласиться на выполнение плана Робины только торжественным обещанием, что ей немедленно телеграфируют, если Вероника закашляет.

В понедельник мы нагрузили одноконную повозку тем, что сочли самым необходимым; Дик и Робина поехали на велосипедах, а Вероника, усевшись на матрацах и подушках, поместилась на задке повозки. Я должен был приехать с вечерним поездом на следующий день.

Утром меня разбудила корова. Я не знал, что это наша корова — по крайней мере, в это время еще не знал. Я вовсе не подозревал, что у нас есть корова. Я взглянул на часы: было половина третьего. Я думал что она, может быть, снова уснет; но, очевидно, корова решила, что день уже начался.