Пэлем Вудхауз - Дживс и феодальная власть

– Можно я вам все тут покажу? – сипло спросил он.

– Буду очень рада.

Тут он поспешно сказал: «Хо!» – будто спохватился, что не сказал этого раньше, и теперь торопился исправить промах. Через мгновение они уже приступили к исполнению задуманного, а я, чувствуя себя Даниилом, выходящим через служебную дверь из львиного логова, удалился в свою комнату.

Как там было прохладно и покойно! Тетя Далия полагает, что гостей надо ублажать, предоставляя к их услугам всевозможные кресла и шезлонги, и шезлонг, в который я опустился, мягко принял меня в свои объятия. Скоро я ощутил приятную сонливость, усталые вежды сомкнулись. Я заснул.

Проснулся я спустя полчаса и сразу сильно вздрогнул. Потому что, освежив мозги сном, вспомнил про полицейскую дубинку.

Вскочив в ужасе, я выбежал из комнаты. Необходимо было как можно скорее вновь завладеть этим спасительным орудием. Хотя в первом раунде нашего поединка я и одержал над Сыром верх благодаря более совершенной работе ног и более точному чувству ринга, но ведь неизвестно, когда он раскачается на второй раунд. Временная неудача может ненадолго обескуражить Чеддера, но он по-прежнему – мой лютый враг.

Свинчатка, как вы, надеюсь, помните, пролетела по воздуху, подобно падучей звезде, и приземлилась где-то у подножия дядиного сейфа. Туда я и помчался на окрыленных стопах. Вообразите же мой испуг, когда ее там не оказалось. В Бринкли-Корте постоянно что-то пропадает: садовые лестницы, полицейские дубинки, да мало ли что еще. Человеку остается только поднять руки вверх и обратить лицо к стене.

Я как раз и обратил лицо к стене, к той стене, в которую был встроен сейф. И при этом снова сильно вздрогнул.

Открывшегося мне зрелища вполне хватало на то, чтобы заставить человека вздрогнуть изо всех сил. Первые две или три секунды я просто не верил своим глазам. «Бертрам,- сказал я себе,- ты слишком перенапрягся. Ты просто окосел». Но нет. Я поморгал, протер глаза, но когда я перестал моргать и тереть, то, что я увидел, осталось неизменным.

Дверца сейфа была открыта.

Вот в такие мгновения Бертрам Вустер как раз и проявляет себя с самой наилучшей стороны, его холодный ум начинает работать, как машина. Другие, увидев открытую дверцу сейфа, стали бы тратить драгоценное время на стояние с разинутым ртом и гадание, почему она открыта, да кто ее открыл, да почему тот, кто открыл, не закрыл за собой. Не то Бертрам. Поднесите ему что-нибудь на блюдечке, и он не будет мямлить и колебаться. Он действует. Я молниеносно сунул руку внутрь, торопливо пошарил в глубине, и все готово.

Там были ларчики с драгоценностями на каждой полке, и минуты две или три ушли на то, чтобы их открыть и исследовать содержимое, но жемчужное ожерелье имелось только одно, так что мне не пришлось испытывать муки выбора. Я мгновенно сунул его в карман брюк и помчался в логово тети Далии, как тот самый кролик, на которого я так походил во время недавнего близкого общения с Сыром. Она, по моим расчетам, должна была уже быть там, и я с удовольствием предвкушал, как сейчас принесу снова солнечный свет в жизнь этой достойной старушенции. При последней встрече она имела вид человека, очень даже нуждающегося в солнечном свете.

Тетю Далию я застал на означенном месте, она дымила сигаретой и продиралась по страницам очередной Агаты Кристи, но солнечного света я ей не принес, поскольку он у нее уже был. Меня потрясла перемена, произошедшая с ней с тех пор, как она понуро побрела к дяде Тому выяснять, наговорился ли он со Сподом про старинное серебро. Тогда, если помните, вид у нее был обреченный. Теперь же при взгляде на нее можно было заключить, что она изловила синюю птицу. Она повернула мне навстречу лицо, сияющее, как сидение брюк у автобусного водителя, и я бы не слишком удивился, заулюлюкай она победно на охотничий манер. У нее был вид тетки, нектаром вскормленной, вспоенной райским млеком [ …вспоенной райским млеком. - Цитата из поэмы СТ. Колриджа «Кубла Хан» (1797).], и я даже подумал, что раз она так жизнерадостно настроена сейчас, до того как услышала добрую новость, как бы она просто не лопнула от радости, когда я ей ее сообщу.

Однако поведать тете Далии хотя бы малую толику моей тайны, с которой я к ней явился, я не смог, ибо, как нередко случается, когда я беседую с этой женщиной, у меня не было возможности вставить ни слова. Едва я переступил порог, как с губ ее, точно летучие мыши из сарая, полетели тучи слов.

– Берти! – загудела она.- Я как раз хотела тебя видеть. Берти, мое золотце, я сражалась, как лев, и одержала победу! Помнишь псалом «Мидийские полки крадутся к нам со всех сторон»? И дальше там: «Восстань, христианин, и всех их сокруши'* Именно это я и сделала. Сейчас я расскажу тебе, как все было. У тебя глаза на лоб полезут.

– Послушайте,- попробовал было ввернуть я, но дальше этого слова дело не пошло. Она смяла меня, как паровой каток.

– Если помнишь, когда мы расстались недавно в холле, я была подавлена, расстроена и растеряна, так как не могла добраться до Спода и шепнуть ему насчет «Сестриц Юлалии», и я побрела в коллекционную комнату, питая слабую надежду на то, что они там хотя бы на минуту умолкнут. Но оказалось, что Том все еще рассуждает, не переводя дыхания, и я уселась в углу на случай, если Спод рано или поздно все же вырвется на волю и я смогу обменяться с ним несколькими словами. Но Спод безропотно слушал, а Том знай себе разглагольствовал. Внезапно кости у меня размягчились, и вся эта коллекция поплыла перед глазами. Потому что Том безо всякого предупреждения заговорил о жемчугах. «Может быть, хотите сейчас их посмотреть? – говорит он Споду. А Спод ему: «Разумеется».- «Они в сейфе, который в холле»,- говорит Том. «Идемте»,- отзывается Спод. И они пошли.

Она замолчала на миг, чтобы набрать воздуху, это время от времени бывает нужно даже ей.

– Послушайте…- снова попробовал вклиниться я.

Но она, возобновив запас воздуха в легких, продолжила свой рассказ:

– Я думала, что не дойду даже до двери, тем более, по длинному коридору в холл, но все-таки ноги меня вынесли. Нетвердо ступая, иду за ними по пятам, и худо-бедно добрела. Хотя сама не понимаю, зачем. Наверное, у меня была смутная мысль, что мне надо присутствовать, когда Тому все откроется, и тут же, на месте, молить о прощении. Словом, пришла и стою, будто превратилась в соляной столп, точно Лотова жена.

Я вспомнил случай, о котором она говорила, мне досталась эта тема на экзамене у нас в закрытой школе, когда я получил приз за знание Священного Писания, но вы, наверное, не знаете, поэтому вкратце объясню. Этой миссис Лот, не помню уж, из-за чего, во время прогулки было не велено оборачиваться, а не то ее превратят в соляной столп, ну, и она, конечно, сразу же обернулась, и по чистому совпадению вышло как раз так, что она и вправду превратилась в соляной столп. Понимаете, какое безобразие творится? Просто не знаешь, на каком ты свете.