Мартти Ларни - Прекрасная свинарка

— Минна… Ты все-таки берегись его…

— Отчего же? Он аккуратно платит по счетам.

— Да, но… Он известный охотник до женщин…

— Он известный делец и охотится только за деньгами. Я думаю, он больше ни на что и не способен.

Армас схватился за голову, потер виски и заговорил, с трудом подыскивая слова:

— Минна, не обижайся, если я тебе скажу кое-что. Люди завистливы и от зависти становятся отвратительными. О тебе в городе говорят очень много… очень много, дорогая Минна! Видишь ли, ты теперь на виду у публики, а таких людей каждый имеет право судить.

— Знаю, знаю. Но ведь это все чепуха. Слухи и сплетни начались с того самого вечера, когда я обнажила… Да, кстати, я сделала это по твоему настоянию…

— Конечно, конечно… Я тогда был немного пьян.

— А я нет.

— Ты не пила, это верно. Ты ведь терпеть не можешь спиртных напитков.

— Не спиртных напитков, а людей, которые пьют не зная меры. Твой троюродный брат, будь он трезв, ни за что не сделал бы такого безумного предложения, в котором он теперь будет раскаиваться до самой смерти.

— Да, Ээмиль, больше и знать нас не желает.

— И не надо. Неужели ты очень стремишься бывать на его приемах, где скорее устают ноги, чем мозги?

Армас замолчал, я старалась узнать, что же его мучило, и мне пришлось чуть ли не выдаивать из него слово за словом. Наконец он решился и с тысячами извинений рассказал, что обо мне говорили. Я не могла удержаться от смеха. Именно этого я и ожидала! Меня прямо называли общественной Мессалиной! Это необычайно лестное для меня прозвище придумала жена генерального директора Ф., которая сама в первый год брачной жизни подвергла способности мужа испытанию огнем — после чего он уже совсем не годился для испытаний.

Я, словно мать, потрепала небритую щеку моего чувствительного Клавдия и сказала:

— И из-за этого ты впал в такую глубокую тоску? Ах, вы, несчастные мужчины!

— Милая Минна, — пытался оправдаться мой муж. — Ведь я же не виню тебя. Я не верю сплетням. Я знаю, что твоя нравственность непоколебима. Но что делать, если нынче люди так подлы? Они стараются всячески очернить тебя и говорят, что ты продаешь денежным тузам не только краски да клейстер…

— А почему бы и не продавать? — сказала я холодно. — Мужчины ведь способны купить все, что только ни предложит им красивая женщина.

— Минна, ты злишься.

— Нисколько. Я говорю только правду. Теперь, когда я пригляделась к мужчинам более критично, я могу сказать, что они порядочные свиньи. Они говорят о любви, точно о какой-то болезни. Но нынче каждому разумному человеку известно, что патология любви — это ад, ворота которого вообще не следовало бы открывать. Мужчин увлекает все новое и непривычное. Мужчина женится на Берте лишь потому, что думает о Герте и никак не может овладеть Мартой. Если ты с первого взгляда не проявишь пламенной любви к мужчине, он скажет, что ты не настоящая женщина, если же проявишь, он назовет тебя легкомысленной, слишком чувственной, продажной, распущенной, соблазнительницей, дешевой потаскушкой или еще что-нибудь в этом роде. Весь словарь человеческого языка словно нарочно создан для унижения женщины и превознесения мужчины. Минуточку терпения, я докажу это! Как часто про женщину говорят: она падшая, заблудшая, но зато мужчина в таких случаях — гордый разбиватель сердец; женщину называют девицей для развлечений, кокоткой и проституткой, а мужчину — донжуаном, героем-любовником. Супружеская неверность женщины — это всегда позорное преступление, а неверность мужчины — просто свободомыслие здорового человека, для которого естественны кое-какие шалости и веселые «заскоки», хотя на самом деле такой мужчина, несомненно, либо импотент, либо попросту — всеядное животное, как свинья. Я никогда не слыхала, чтобы говорили о «мужчинах для развлечений» или об «уличных мужчинах», хотя их существует значительно больше, чем женщин в подобном положении. Жаль, что финский язык мне не родной, а то я бы создала несколько новых слов для обогащения этого, впрочем, красивого и благозвучного языка. Но, как природная американка, я осмелюсь внести предложение, чтобы в издающийся ныне «Словарь современного финского языка» хотя бы параллельно с «проституткой» и «потаскушкой» включили соответствующие существительные мужского рода: «проститут» и «потаскун»…

Мне пришлось прервать мою страстную и несколько издевательскую речь. Мой дорогой, мой бесценный муж громко всхлипывал:

— Минна… Минночка, милая… Не бей больше…

Я дотронулась кончиками пальцев до его широкой волосатой груди и сказала примирительно:

— Ты у меня, конечно, исключение… Не могу же я ненавидеть человека, который к тому же совершенная дева…

Разумеется, ненависть — очень низкое чувство. Но я часто замечала, что биологически оно бывает даже полезно, ибо слепая ярость, повышая содержание адреналина в крови, способствует усилению деятельности организма. И неудивительно, что ненависть и любовь нередко так близко сопутствуют друг другу.

В один из ничем не примечательных декабрьских дней, когда Армас ушел посмотреть, как идут дела на заводе, ко мне в кабинет явился судейский помощник Энсио Хююпия — юрист Сеппо Свина и сказал, что хочет продать мне кое-какие идеи. Я знала его еще со времен работы в «ПОТС и Кo» как приятного, но ненадежного джентльмена, он успел даже побывать в тюрьме, расплачиваясь за какие-то противозаконные поступки. Тюрьма оказала на него благотворное воспитательное действие, какое она оказывает на всех порядочных людей, когда им представляется случай оценить красоту и прочие достоинства жизни с точки зрения птички в клетке. Это был довольно молодой человек, его совесть еще не целиком состояла из боязни полиции, а патриотизм его не испарялся, даже когда речь заходила о налогообложении. Он очень откровенно рассказал мне о своих хозяевах — Сеппо Свине и Симо Сяхля, которые как раз в это время замышляли учинить мне разгром. «ПОТС и Кo» уже договорились о ввозе большого количества иностранного клейстера, чтобы подорвать нас демпингом.

Я усилием воли удержала на своем лице спокойное и равнодушное выражение и ничем не мешала толкователю законов продолжать неторопливый рассказ. Время от времени он старался оживлять повествование приправой занимательности: рассказал об изменениях с семейном положении сотрудников «ПОТС и Кo», о последних похождениях генерального директора, о переходе вице-директора на новый сорт карандашей, а также о двух незаконных абортах, совершенных в последнее время. Энсио Хююпия был еще весьма далек от того возраста, когда все кажется дурным и заслуживающим осуждения. Напротив, его терпимо-снисходительное отношение к слабостям человеческим как будто только усиливалось и становилось глубже. Он готов был понять тех, кто нарушал шестую заповедь и кто подделывал векселя, готов был простить растратчиков и тех, кто совершил ограбление кассы, но ему были ненавистны черствые и бессердечные типы, поклонявшиеся не Аллаху и не Будде, а Мамоне; люди, которые не знают ни горя, ни чистой радости, ни беспокойства, ни грызущих мук совести. К этому сорту людей он относил своих начальников, Свинов, которые, видимо, обошлись с юристом несправедливо и унизили его человеческое достоинство.