Владимир Марченко - Три горсти земли

– Вижу, вижу,- затараторила Зинуля, разглядывая следы ажурной штопки на желтом животе бабушки Валентинки.

– Как-никак, а троих защитников пустила на стройки пятилелетки.

– Вот и пусть они тебе помогают, кто как может…

– Это я им помогаю. Огурчиками и прочей огородной растительностью торгую. Вчера хрену накопала ведро, а позавчера корней шиповника нарыла. Полезно от печени больной. Скоро грибы полезут. Главный наш врач тоже промышляет лекарственными растениями. Зарплату дали ему такую, что у отдельных медсестер повыше будет. Где ж ему вторую ставку главврача найти? Негде.

– В городе, конечно, он бы мог частную практику практиковать. У нас в деревне ток зубами и пломбами можно промышлять,- согласилась продавец,- Баушка, в бору, небось, комары донимают?- Народ как-то оживился, задвигался…

– Куфайку надеваю премиальную. Мне её за свёклу презентовали в аккурат перед денежной реформой…

– Во время нэпа?- спросил мужчина в драной соломенной шляпе и с пластмассовым разовым стаканчиком в руке.

– Девочки, а что вы тут голыми пупками народ агитируете?-спросил бывший председатель растащенного колхоза у вбежавших девушек,- Не читали, что вышло распоряжение главы, участковый станет штрафовать голопупых; с одного пупка- сто рублей, а у кого два- так двести.

Девочки испуганно рванули юбчонки вверх, потянули майки вниз.

– Недавно почтарка шла по улице, а Димка загляделся на Ольгино достоинство и врулил в столб. Машину – на свалку, а почтальонку – в суд, – говорил председатель, – Вот вам мода на бедность. При таком изобилии богатств, носим старые кофты, – бывший председатель поправил драную шляпу и допил пиво.

Отвратно житьё сделалось в стране Огурцовой. То саранча посевы потопчет, то градом огурцы побьёт. Без огурцов жизнь не в жизнь. Огурцы солили, коптили, жильё строили, спирт гнали. В соседнее государство вывозили коробами. Там насобачились из этих овощей бензин гнать и таким путем топливный кризис превозмогали. Когда огурцов неурожай, полный крах и всякие дефолты. Зарплату платить нечем, потому что налоги не собираются, торговля в упадке.

Один огурцовец по фамилии Оболдуев предлагал сенату тыквы выращивать. Из них дома лучше и просторней, вино крепче выкуривается. Прилагал расчеты тыквопровода в соседние государства тянуть. Никто его не слушал. Ампиратор тамошний всё время по заграницам маялся, научных работников ищет, чтобы те огурцову погоду установили. Министрам некогда рассматривать рацпредложения, Они войну с саранчой ведут, танки и пушки саранчебойные конструируют. Идут года. Житуха не исправляется. Огурцы не колосятся. И как-то нечаянно решили, что нужно ампиратора менять. Написали объявления, на столбах развесили. Ждут, може, кто, и позвонит откуда-нибудь. Тишина. Снова написали, дескать, требуется ампиратор без зловредных привычек, с высочайшим ампираторским образованием, согласным на переезд, трехразово питание, спецодежда и жильё представляется, а если кто семейны, так место в садике и работа супруге найдется, подъёмные выплачиваются на каждого члена семьи.

В соседнем государстве ампираторов было, как семечек в клубе.

Один нашелся паренек. Статью не обижен, учился в школе хорошо.

И красивый – главное. Некрасивых ампираторов не должно быть. Народ огурцовый воспрял. Замечтал, что огурцы заколосятся, саранча обожрётся и подохнет напрочь вся.

Новый ампиратор государство своё по описи примат. Прослезился. В закромах государственных мыши шуршат. Все золотые запасы на саранчу вбухали, ведь после каждой битвы салюты салютовали. Вот и профеейрверкали казну до копеечки.

Ампиратор голову не стал ломать, а пошел в народ. С одной палкой, с котомкой по городам и деревням чешет. Чтоб страну в долги не вводить, охрану и жену дома оставил. Одному ему ничего не надо, а была б свита, повара, квартирмейстеры, автомобиль с водителями, какие расходы. Одного шампанского бочку надо им. А про закуску и говорить нечего. По полям, по лесам идёт, песню любимую поёт: «Жили у Бабуси две веселых гуси». Советы народные собирает, мудрость народну на мангитофон записывает. У народа этой мудрости завались. Народ встречает своего любимого ампиратора с весельем и чувством собственного удовлетворения. В дудки дудит, в свистульки свистит. Радовается. И учат его сердешного уму и разуму. Как не научить хорошего человека особенностям национального благосостояния. Бесплатно учат. Для себя же.

Через неделю вернулась ампиратор в свой офис, сел за аппарат, программу хорошей жизни налаживать. Все данные, что собрал, вложил на дискету. Ничего не получается. Нет правильного результата. Или компьютер палёный, или данные не те собрал у народа. Пошла вторая неделя. Аккурат после бани компутер и выдал результат. Чтобы в стране всё шло отлично, в казне было много денег и вино не скисалось из огурцов, надо всем живущим в стране работать с утра и до ужина, а выходного хватит одного в конце месяца.

Разрешил ампиратор всем желающим землю пахать не от забора до заката, а так, как им хочется. Сеять разрешил не только огурцы, но и дыни, арбузы и прочую мелочь. У своих министров отобрал государственные велисипедки и раздал в школы для занятий. Народ сеет чо хочет, выращивает, что ему надо. Налоги повалили в казну видимо-невидимо.

Оболдуеву неймется, в газеты строчит заметки, что дома из тыквы полезны для здоровья и не гниют долго. Не знает он, что тыква на полях одичала, стала мелкой. Пока нового ампиратора искали, в поле никто не выходил, не пропалывал. Огурцы совсем измельчали. Раньше одна семья могла огурец весь месяц варить-парить, а теперь в ведро три десятка входит. Саранчу пасти начали. А которая стала молоко давать и сметану, стали коровами прозывать. Вот, что значит народные советы. А вы говорите, что ветер влияет на долготу дня.

Один маленький начальник, видя промахи больших руководителей, просто зеленел от негодования. «Вот если бы я решал эти задачи, то уж никогда не стал бы так над свои родным народом делать подобные эксперименты».- говорил он с трибуны, критикуя безбоязненно всех и вся. Любил выступать и критику наводить. Кто-то восторгался, кто-то нервничал, а начальники говорили друг другу, что, несомненно, у него там наверху рука лохмата имеется, значит, надо его подвысить. Подвысили. Стал он средним начальником. Назовем его Ларионом. На каждом собрании он анализы работы делает, пушит нерадивых в хвост и в гриву. Критикует, не взирая на лица. Грамотный. Цифрами так и сыплет, как из рога изобилия. Ну, память! Ну, анализ!

Советуются друг с другом начальники, говорят, что не сносить им голов за головотяпство. Вскрыл наши все промахи и просчеты. За это по шапке дадут. Шапки у них, у начальников норковые- это как спецодежда у доярки. Одного понизили маленького бюрократа, а на его место Лариона поставили. Потеснились, так сказать на своей лавочке, местечко тепленькое насиженное предоставили. Ларион важен, неприступен, как крепость Измаил. Раньше с папкой ходил, а теперь с чемоданчиковым компьютером на авто разъезжает по объектам. Везде находит недочеты и вскрывает язвы нерадивости. Докладывает, дескать, надо искоренять, о народе заботу проявлять, не царско время. Надо строить социализм с человеческим лицом Переехал Ларион из райцентра в город. Подарков не берет, спиртное презирает, ничего не просит и не хочет ни с кем сближаться.