Дмитрий Скирюк - Прививка против приключений

— Вот! — воскликнул он. — Думаю, это подойдет. «Ромео и Джульетта».

— Ты с ума сошел! — вскричал, вскакивая, Виктор. Наверное, именно так Меркуццио кричал «Чума на оба ваши дома!» перед смертью. — Там действующих лиц — человек тридцать! А смотреть кто будет? Капитан Флинт?

— Спокойствие! — усмирил его Игорь. — Смотреть будем по очереди. Вовсе незачем ставить всю пьесу, — он пошуршал страницами. — Вот! Акт второй, сцена вторая. Всего двое.

— Но там женская роль! — запротестовал Олег.

Ну и что? В древней Греции в театре все женские роли играли мужчины. Чем мы хуже каких-то древних греков? Это же театр! Ты спокойно можешь нацепить юбку и выйти на сцену.

— Я-то могу, — продолжал упорствовать Олег, — вот только как это воспримут другие?!

— Воспримут как надо. У нас, кстати, и видеокамера есть, — не слушая, меж тем вспомнил Предводитель. — Запишем спектакль на ленту.

— А кто будет играть Джульетту? — осведомился я.

— Не уверен, что это хорошая идея, — с сомнением сказал я, рассматривая в зеркале свое отражение.

Длинное белое платье, позаимствованное из корабельного гардероба, висело на мне, как на вешалке. Из тонкого кружевного воротника торчала худая небритая шея, увенчанная вихрастой головой.

— Как эта штука застегивается?

— Там шнуровка такая специальная, сзади, — пояснил Коля.

— Да? — зашуршав юбками, я развернулся и оглядел себя с тылу. — Гм, действительно… Выходит, что без помощника не одеться?

— Выходит, что так. Ничего удивительного — они всегда в те времена с помощниками одевались.

— Кто? — опешил я.

— Ну эти… — Коля сделал неопределенный жест руками и пояснил: — Женщины.

Послышались шаги. Пыхтя и отдуваясь, в «гримерную» ввалился Командор. В руках у него был длинный блондинистый парик, а карманы камзола подозрительно оттопыривались.

— Ну, как у нас дела? — осведомился он. — А поворотись-ка, сынку… Н-да, сам вижу: не фонтан. Плоский ты какой-то!

— Слушай, — разозлился я, — тебе шашечки или ехать?! Уж какой есть! Нечего было предлагать.

— А впрочем, — невозмутимо продолжал Капитан, — не так уж и плохо. Если подложить здесь… и вот здесь…

Я почувствовал, что краснею.

Вывернув карманы, Игорь вывалил на стол груду ветоши, предназначенной для запихивания… гм… ну, сами понимаете, куда, нахлобучил мне на голову парик, после чего отошел и, склонив голову набок, полюбовался своим творением.

— Ну вот, так гораздо лучше, — заключил он. — Не сутулься, ты же девушка на выданье… Нагреем воды, помоешься, побреешься, и из тебя получится хорошая Джульетта.

— Иди ты к черту! — вскипел я, сорвал парик и швырнул его на стол. — Хватит делать из меня дурака! Почему Джульетту должен играть именно я?

— А кто? — спросил резонно Игорь. — Я?

Возразить на это было нечего, я умолк и опустился на стул.

На роль Ромео претендовали двое — Витька и Пашка. Первый имел хорошую память, но панически боялся сцены, второй — наоборот, держался уверенно, но постоянно забывал слова, заполняя возникающие паузы довольно странными междометиями. Поразмыслив, предпочтение отдали Пашке, а Олега назначили на должность суфлера. Роль Джульетты автоматически выпала мне — Игорь был слишком грузный, Виктор — слишком высокий, Олег — слишком низкий, а Коля наотрез отказался сбривать свою роскошную патриаршую бороду, мотивируя это тем, что, де, отращивал ее полгода.

Порывшись в гардеробе, мы нашли белые трикотажные рейтузы, короткий испанский камзол и шапочку с пером для Ромео и белое шелковое платье в стиле семнадцатого века для Джульетты.

— Мне нельзя играть Джульетту, — запротестовал я, когда жребий пал на меня. — У меня загар слишком сильный. Давайте лучше «Отелло» поставим.

Игорь поднял бровь.

— Ты хочешь играть Дездемону?

Я судорожно сглотнул, представив Пашкины пальцы на своем горле, и поспешно замотал головой.

— Все итальянки смуглые, — невозмутимо продолжал Игорь, вновь пристраивая парик на моей голове. — Уверяю тебя, дорогая, выглядишь ты на все сто.

— Но я…

Наш спор был прерван появлением Пашки.

Разодетый в пух и прах, выглядел он впечатляюще — темный завитой парик и старинный костюм совершенно его преобразили. Камзол, правда, оказался узковат и лопнул на спине по шву, но Пашка прикрыл все это безобразие плащом и повесил за спину свое старое банджо, которое намеревался выдать за мандолину. Прямой узкий меч, висевший у него на поясе, довершал картину.

Я сразу понял, что ничего хорошего сейчас не произойдет.

— Ба! — завопил тот с порога. — Жульетта! Ха-ха-ха! Вот это да, вот это я понимаю, так ее разэтак! Какой стан! Какая грудь! Ого! Что вы делаете сегодня вечером?

Мне захотелось его убить.

— Перестань ржать, идиот! — вскричал я, сорвал парик и швырнул его на стол. — Тебя бы на мое место!

— Да уж куда мне, со свинорылом в калашный ряд! — покатывался Паша. — Ой, не могу! Ой, держите меня! Памела Андерсон!

Парик общими усилиями водрузили на место, после чего принесли горячей воды, я навострил бритву и принялся соскабливать с лица недельную щетину. Игорь тем временем придирчиво осмотрел Пашкин костюм, поморщился при виде прорехи на спине и наконец добрался до банджо.

— А балалайка зачем?

Паша смутился и в нескольких словах недвусмысленно намекнул, что хотел бы спеть серенаду, дабы блеснуть своими вокальными данными.

Я чуть не перерезал себе горло.

— Что?! — вскричал я. — Ну уж нет!

— Чего «нет»? — спросил Игорь.

— Я не выйду на сцену, когда этот дурак будет тренькать на своей бандуре! Если хочет, пусть орет под пустым балконом!

Я топнул ногой и сломал каблук.

Игорь меж тем задумался.

— Вообще-то, идея неплоха, — наконец высказался он. — Свежо, оригинально. В этом что-то есть. А что будешь петь?

Паша извлек из-за пазухи сложенный вчетверо листок бумаги.

— Вот. Сам написал!

— Ну хватит! — я сорвал парик и швырнул его на стол, после чего глубоко вздохнул и развернулся. — Вот мое условие: если Паша будет еще и петь, я этого не выдержу. Ищите каскадера!

— Для него? — осторожно спросил Коля.

— Для меня!!!

Прихрамывая, я вышел, хлопнув дверью, добрался до своей комнаты и лишь там обнаружил, что так и не снял треклятое платье. После нескольких безуспешных попыток дотянуться до шнуровки на спине я плюнул на это дело, скинул туфли, повалился на кровать в чем был и уставился в потолок, пытаясь успокоиться.

Минут через десять в дверь осторожно постучали.

— Войдите! — раздраженно крикнул я.

На пороге показался Командор. Выглядел он слегка смущенным. В руках у него был парик.