Михаил Серегин - Упал, отжался!

Обернувшимся на вопль химикам предстало зрелище, достойное если не «Оскара», то по крайней мере какой-нибудь отечественной «Ники». Медленно и торжественно, не теряя выправки и фуражки, генерал Лычко уходил все глубже и глубже прямо сквозь зеленую траву. Казалось, родная земля больше не могла обойтись без своего верного защитника и жадно тянула его в свои крепкие, но несколько прохладные объятия. Несколько портили величие момента выпученные глаза и судорожно шарящие в воздухе руки генерала. Но что особенно обидно – звуковое сопровождение вовсе не годилось для международных просмотров. Во-первых, оно не переводилось на язык Голливуда – нет в английском такого разнообразия речевых оборотов и таких тонкостей их употребления. Во-вторых, генерал даже не потрудился извергать мощный поток неповторимого русского фольклора грозно, сурово и мужественно. Лычко визжал, как порося под неловким ножом, как истеричная баба, увидевшая в своей постели змею... В общем, генерал Лычко проваливался самым позорным образом.

Свита взирала на происходящее с ужасом, местное начальство – с каким-то нездоровым интересом. Судя по выражению лиц Копца и Васькова, они, будь на это достаточно времени, начали бы спорить о глубине и времени полного погружения генерала, причем ставки были бы весьма немалыми. При этом никто не стремился на помощь, не полз героически спасать своего командира – то ли побаивались провалиться вслед за ним, то ли на присутствующих напал обычный в таких случаях столбняк.

– Да вы что, не видите, я же тону! – наконец заорала хоть что-нибудь членораздельное жертва рукотворной трясины. – Помо-ги-и-те-е!!!

Генерал дернулся, попытался развернуться лицом к своим адъютантам... Это была большая ошибка. Подошвы ботинок при повороте ввинтились в более-менее затвердевший от давления могучего тела грунт, и Лычко ушел в землю по самые подмышки. От дальнейшего продвижения к центру планеты его спасли только раскинутые в сторону руки, он пытался ухватиться ими за траву, но увы! Не было вокруг прочного травяного покрова с переплетающимися на многие метры вокруг корнями. Были только небольшие и не успевшие врасти пласты дерна, которые и оставались в генеральских ладонях. Между прочим, нарушая при этом столь любовно и умело созданную маскировку.

Спасение пришло оттуда, откуда его меньше всего ожидал получить генерал Лычко. Чего-то не выдержала суровая, закаленная в боях душа – то ли истошных призывов о помощи, то ли, скорее всего, такого издевательства над своим творением. Скрипнула открывающаяся дверца машины, и что-то зеленое промелькнуло от полковничьего «бобика» к роще. Притормозило возле кустов и обернулось старшим лейтенантом Волковым, который ожесточенно выдирал из переплетения ветвей длинную белую палку. Ту самую, что три минуты назад по приказу самого Лычко выкинул ефрейтор Резинкин. Старлей ловко перехватил ее за один конец, размахнулся и жестом опытного городошника послал в короткий вертящийся полет.

Прямого попадания не произошло, но в довершение последнего кувырка жердь ухитрилась-таки сбить роскошную, на заказ сшитую генеральскую фуражку. После чего орудие спасения покачалось немного на макушке и точно легло перед раскинутыми руками.

– Хватайся за нее, хватайся! Ложись на эту палку, чмо пучеглазое! – заревел разведчик ошеломленному генералу. Тот совершенно механически последовал совету и обнаружил, что какое-то время еще способен продержаться на поверхности. Благо вокруг него все-таки было не расползающееся из-под деревяшки болото, а утоптанный и местами даже укатанный песок. А Волков уже со свистом промчался мимо любующихся спасательной операцией солдат, вспрыгнул на подножку АРСа и рывком выдернул из кабины мирно дремлющего водителя. Тот еще не успел очнуться после такого экстремального пробуждения, а движок его машины уже зафыркал, заурчал, и автоцистерна покатилась прямо на тонущее начальство. Где начинается яма, Волков знал четко, поэтому ребристые колеса со скрежетом остановились точно в метре от границы нарезанного дерна.

– Ничего, и не такое таскали! – оптимистично заявил старлей, разматывая стальной буксирный трос. Зацепил его за крючья на бампере, подергал для надежности и уже совершенно спокойно подошел к генералу Лычко. Нагнулся, оценил обстановку, разочарованно цокнул языком, глядя на свой потревоженный шедевр. – Ай-яй-яй, товарищ генерал-лейтенант, мы так старались, а вы нам опять все испортили. Так что, мне последить, чтобы из говна не выныривали?

– Не-ее... Слушай... Капитан... я тебе орден... – Глаза генерала Лычко стали совершенно безумными. – Хочешь, даже квартиру!..

– Опять у вас со зрением нелады. – Волков покачал головой. – Я же советовал очки носить. В упор – и то звездочки разглядеть не можете. Старлей я, старший лейтенант. Чего заслужил, то и есть. Вы уж запомните, если так не видно, а то неудобно даже. Ладно, авось теперь-то не забудете. Давайте-ка под руками пропущу... Теперь держите крюк и постарайтесь не орать, если пузом по травке прокатитесь.

Он не торопясь вернулся в кабину, перебросил рычаг, и АРС начал медленно отползать задним ходом. Трос натянулся, генерал беспокойно заерзал в своей норе, но вылезти не мог. Двигатель взвыл, стальная петля врезалась в плотно обтянутую мундиром спину – и вдруг раздался глухой хлопок, словно открыли здоровенную бутылку с шампанским. Разлившийся в воздухе запах, правда, был отнюдь не похож на аромат благородного напитка.

– Бутилмеркаптан, – проворчал полковник Копец, брезгливо поморщившись.

– Точно, в смеси с аммиаком. И вроде бы метан тоже есть, – шевельнул усами подполковник Васьков. – Короче, обычное дерьмо.

– Не только, – возразил полковник. – Сероводород чуешь? Кто-то объедки в толчок выкидывал, вместо того чтобы свиньям отвезти. Лень им, гадам, с ведром таскаться... Надо будет зампотылу сказать, пусть выследит. Слушай, а генерал-то где?

Действительно, на смятом бурьяне лежал только трос, и около медленно осыпающейся дыры в земле валялась фуражка. Хозяина головного убора нигде не было видно.

– Ага, вот, кажись, и он! – Васьков поднял палец и прислушался. Нежный шелест рассекаемого воздуха быстро перешел в нарастающий свист, и через мгновение в роще захрустели ломающиеся ветки. Все напряженно ждали глухого удара и противного хлюпания разлетающихся внутренностей, но не дождались. Вместо этого зеленые насаждения выметнули из себя новую волну визгливого мата.

– Завис, – удовлетворенно отметил Копец. – Даже ничего себе особенно не пропорол, раз орать может. И почему дуракам всегда столько счастья в одни руки? Ладно, господа офицеры, пошли снимать, что ли? Мне еще в лабораторию заехать нужно.