Михаил Серегин - Самая срочная служба

– Два с половиной, – поправил Простаков. – Ты думаешь, ты тянешь на целого работягу, ты, немощь городская?

– Я хоть и немощь, а мозгов у меня побольше, чем у тебя. Вот на сколько ты больше весишь, – завелся Валетов, – чем я, на столько у меня мозгов в башке больше. Ты же тупой, Леха.

– Тупой, тупой. Значит, свинью не понесем, что ли?

– Не понесем, – поддержал Вова. – Фиг с ним, обойдется. Пусть сам приходит и забирает.

– Да-а, не живется вам спокойно, – огорчился Резинкин на решивших побузить соплеменников. – Все ищете каких-то приключений на свои тощие задницы.

– Да пошел ты, – сказал Сизов.

– Да пошел ты, – сказал Валетов.

– Да пошел ты, – сказал Простаков.

– Да пошли вы, – ответил Резинкин и закурил сигарету. – Делайте что хотите, только завтра тут жопа будет.

Вялый Сизов вечером пошел за ужином. Повариха, чем-то напоминающая своей фигурой ту самую свиноматку, рядом с которой он провалялся несколько часов, спросила его о поросенке.

– Вам зарезать или живого? – с оптимизмом в голосе Сизов складывал кастрюльки с едой этажерками.

– Лучше, конечно, уже готового для разделки, – ответила повариха. – Справитесь сами, что ли, или мужика какого вам прислать?

– У нас мужиков хватает, – солидно ответил Володя, забирая ужин.

– Ну, хорошо, хорошо, – улыбалась повариха, – давайте там побыстрее, а то Протопоп Архипович долго ждать не любит. Мне бы вот часам к девяти-полдесятому поросеночка надо сделать.

– Че, пирушка?

Повариха улыбнулась:

– Да, заседание очередное. Давай, солдатик, пошевеливайся, неси сюда скорее порося, а то не миновать нам с тобою неприятностей.

– Ага, ага, – кивал Сизов, выкатываясь за порог, – сейчас все сделаем.

Поставив кастрюли со жратвой, Сизов воскликнул:

– В общем так, мужики, времени у меня больше нет. Вы, короче, ничего не видели, ничего не знаете. Давай что-нибудь делать будем. Надо как-то всех свиней собрать в какую-нибудь корзину.

– Ты че, в корзину? Они весят уже килограмм по десять. Ты ведь их всех не упрешь.

– Мужики, все знают, что я наркот. С меня взятки гладки. Давайте, давайте соберем, а? Как-нибудь.

– И куда ты с ними денешься? – качал головой Резина, глядя на обезумевшего Сизова. – Ты че, их все равно съедят рано или поздно. Какая на фиг разница?

– Не, мужики, я так не могу. Ну как же, ведь они маленькие?

– Э-э, городская простота, – выл Леха, сидя на своем топчане и строгая палочку. – Жалко ему хрюшку стало. – И тут здоровый дядя притворно захрюкал носом: – Ой-ой-ой, как жалко, как жалко. Съедят свинку, ой-ой-ой! Кто бы мне свинины предложил.

– А ты пойди, – отшутился Валетов, – Терминатора забей.

– Чтоб Терминатора забить, уже не нож нужен, а топор, – предположил Резинкин.

– Да нет, – не согласился Леха, – и ножом можно обойтись, только побольше нужен нож-то. И чтобы крови рядом никакой. А то ведь, когда животина кровь чует, она ведь бесится. Тогда все, тогда не подойдешь.

– Ну, че с поросем будем делать? – выл Сизов, не зная, что ему предпринять. Он и сам понимал, что восемь свиней один он не дотащит. И куда тащить-то, самое главное? Ведь везде ж найдут. Это ж армия, это ж никуда не денешься. Это не просто так – взять свиней и с ними ломануться по стране. Какой ужас! – Мужики, ну придумайте хоть что-нибудь-то!

– Ты дурак! – выл Валетов. – Че тебе, свинью жалко? Не хочешь ты с ними возиться, не будем и мы возиться. Сами придут и заберут. Долго, что ли? Ты прям какой-то ненормальный!

– А я и есть ненормальный, – огрызался Сизов. – Я наркоман, понятно?

– Ты уже не наркоман, – улыбался Леха, сидя и продолжая строгать деревянный колышек, от которого стружка летела вниз, на пол.

– Че ты делаешь?! – взвился Валетов.

– Да, че ты делаешь?! – воскликнул Резинкин.

– Че ты делаешь?! – заорал Сизов. – Мы тут свиней спасаем, а ты тут какую-то палку строгаешь.

– Че вы, че вы? – здоровый спрятал нож и отбросил к буржуйке деревяшку. – Че я вам, ничего я вам сказать не могу. Отстаньте.

Здоровый прекратил участие в «совете в Филях» и вышел подышать воздухом.

– Придурки! С каким-то поросем расстаться не могут. Е-мое. Детский сад.

Тут лежащий на пыльной лысине лужайки Терминатор поднялся, отошел в сторону и изверг из себя такую кучу, что аж смешно стало.

Простаков проморгался, на несколько секунд замер с открытым ртом, затем вернулся к сослуживцам.

– Че, – спросил Валетов, – надышался свежим воздухом? Думай давай, как свиней спасать будем.

– Есть идея, – предложил Алексей и улыбнулся во всю свою плоскую, широченную пачку.

Повариха, по габаритам и впрямь родная сестра Машки, кормящей сейчас своих отпрысков, посматривала на часы, висящие на стене, и с неудовольствием барабанила по столу деревянной сувенирной ложкой. Прохаживаясь из стороны в сторону, она нервничала. У нее все было готово, кроме этого поросенка.

– Где же солдаты?

Устав ждать, она решила сама прогуляться до хлева и забрать порося. Для начала поднялась на второй этаж, заглянула в гостиную, где Шпындрюк, его жена, какой-то незнакомый ей высокий, хорошо упакованный господин и подполковник Стойлохряков с супругой сидели за столом и разминались салатиками под холодную водочку.

Убедившись, что в ближайшие пятнадцать-двадцать минут ее вряд ли позовут, она спустилась обратно вниз и пошла отнимать дите у мамки.

Больше всего ее беспокоило стремительно тающее время. Если она не успеет сделать поросенка до половины десятого, Шпындрюк обязательно ей выскажет нехорошее, тем более гости за столом, а молочный поросенок был обещан, так сказать, разрекламирован заранее.

Дорогой гость, а гость был действительно дорогим – Абрам Иосифович Кент, банкир из Самары, приехал по приглашению Шпындрюка провести денек-другой в деревне, подышать свежим воздухом, ну и, соответственно, покушать чего бог послал и выпить местной наливочки.

Кент сидел в прекрасном черном костюме, видимо, произведении итальянских кутюрье, и нанизывал на вилочку одну за другой солонинку.

Комбату Стойлохрякову и Шпындрюку редко приходилось сиживать с такими людьми за одним столом. Шутка ли сказать – у Абрама Иосифовича свой банк. Пусть небольшой, но свой. А знаете, какой сейчас нужно уставной капитал набрать, чтобы собственный банк открыть? То-то.

Шпындрюк и не надеялся удивить чем-то особенным заезжего гостя, но все-таки подать-то поросеночка можно. Для такого-то дела не жалко. Пусть хоть они и племенные, и стоят баснословных денег. Для Абрама Иосифовича ничего не жалко. Знакомство с таким человеком многого стоит. О поросятах ли тут говорить?

Стойлохряков пытался выполнять за столом роль балагура. Он рассказывал тупые армейские анекдоты или же реальные случаи из армейской жизни. Абрам Иосифович внимательно слушал и в то же время не прекращал сметать со стола угощение.