Игорь Судак - Вышиванка для Маугли

Проводник стал рассматривать фотки, а Гнат нехотя и с ленцой комментировать:

- На первой это я с Ющом – он мне жмет руку прямо на Майдане. На второй - я с Юлей, узнали? Видите, я ей советую – какие здания нужно блокировать. На третьей - я пою песню для оранжевой громады – посмотрите, как слушает Томенко.

- А я не видел вас там, когда стоял…

- Значит, плохо стояли. Смотрите, вот на четвертой я снова с Витей…

По мере просмотра фоток лицо проводника понемногу стало вытягиваться. Но Гнат будто бы не замечал, он монотонно рассказывал, как он и с кем делал революцию. Потом Гнат достал пачку газет того времени и дал проводнику, и тот листал их начавшими дрожать пальцами и облокотившись о стену. А Гнат, по-прежнему, словно не видел, в каком тот уже смятении, и всё рассказывал и рассказывал. Затем Гнат достал пачку журналов и стал вспоминать смешные случаи, в которых принимал участие он и те или иные из оранжевых лидеров. На проводника было жалко смотреть – оказывается, в его вагоне ехал приближенный к Богам, а он ему сделал замечание и даже почти хаманул. Это ошибка всей жизни. И не было возможности повернуть всё вспять. Отмотать пленку времени на четверть часа назад. Или хотя бы хоть как-то загладить свою вину. Но музыкант был не злопамятный, он шутил, вспоминал, хохмил. Потом, как контрольный, он дал фотку, где выступал на пятом канале – как раз в этой самой вышиванке…

- Так что, - сказал Гнат, - мы с вами были на одном Великом Майдане, который бы не состоялся, если б не поддержка сотен тысяч маленьких, скромных людей, как вы, стоявших на холоде… Бляха-муха, опять кто-то накурил! Ну что за люди…

- Безобразие! – возмутился проводник и вдруг сам открыл окно. - Пусть войдет свежий воздух.

- О, да, это вы правильно сделали, - похвалил Гнат. - Пусть пяток минут проветрится.

- Да пусть хоть десять! Я тут постою подежурю, - ответил радостно проводник, - чтоб не закрыл кто. А вы не волнуйтесь – отдыхайте.

Гнат вернулся в купе и подмигнул своему компаньону:

- Вот так с людьми нужно работать. Запомни, Славка, – если победа выше смысла жизни, то ты непобедим. Люди - они же все хлипкие, у каждого найдется своя слабинка. Давай выпьем.

Они выпили и продолжили кушать. Из полуоткрытой двери купе был хорошо виден проводник, стоявший у окна, как часовой, - его волосы покрывались снежинками и он седел прямо на глазах. Отстояв положенное время, даже немного больше, он заглянул – доложил, что всё в порядке, и ретировался, получив от Гната в подарок шоколадную конфету.

А сам Гнат снова сел с краю, возле выхода из купе, поддерживать тонус – отслеживать всех, кто не закрывает за собой дверь. За следующий час, он легко, игнорируя визги и угрозы на него пожаловаться, вернул двух мажорных девушек, потом с боем, криком, матом и накатом обломал нескольких мужиков, в основном москалей-бизнесменов, а один раз подмял волю даже самого начальника поезда. В последнем случае Слава был уверен, что их ссадят прямо в милицейский обезьянник, – суровая разборка происходила на пределе человеческих возможностей, еще бы – какой начальник будет слушаться пассажира, но… После того, как Гнат грудью перекрыл ему путь, вцепившись руками в поручни, после почти получасового выяснения отношений кто кому Рабинович с показыванием всего арсенала фоток, корочек и наград, после звонка Гната какому-то депутату с просьбой разобраться с тем, что творится на ж.д. и после обещания таки набрать номер железной леди Ю и оторвать ее от государственных дел, - руководитель состава, наконец, понял, что сделать назад каких-то десять шагов и закрыть злосчастную дверь, засунув свою амбицию себе под стельку, это – полная чепуха по сравнению с тем, что его может ожидать в результате дальнейшей бурной деятельности этого сумасшедшего.

- Спасибо! - сказал вслед ему музыкант. Он знал вкус победы, а другие пусть знают вкус комом застрявшей обиды и удушье неотплаченного унижения. И, кажется, не было не только в этом чмошном поезде, а и на всей Земле человека, способного ему хоть что-то противопоставить…

Карпуха сидел на нижней полке и смотрел в окно – на пробегавшие в темноте огоньки. Настроение у него было хорошее, он ехал в Москву на бот-шоу – выставку катеров и яхт. Там можно будет пообщаться с интересными людьми и воочию увидеть оригинальные новинки, ну, и заодно показать свои собственные проекты и разработки. Три попутчика уже дрыхли на своих полках, а Карпухе вдруг захотелось перекусить – жена Лемурка задержалась на работе и не успела приготовить ему в дорогу бутербродов, а сам он поленился. «Ну и ладно, - подумал он, - схожу в вагон-ресторан чего-нибудь куплю».

И пошел Карпуха вдоль вагона. Проходя через тамбур, он, весь в своих мыслях, чуть было не уронил кошелек прямо на рельсы – едва успел подхватить. «Вот была бы проблема! - подумал он, идя по коридору следующего вагона. – Жизнь вся состоит из таких вот случайностей». Карпуха уже было дошел до конца, как вдруг за спиной услышал чей-то не очень приятный голос:

- Эй, пассажир, а дверь за собой закрыть - слабо?

Карпуха обернулся и увидел патлатого человека в вышиванке.

- А я разве не закрыл? – удивился он.

- А сам разве не видишь? Или это вагонный барабашка шалит?

«Какой наглый чувак, ведет себя так, как будто я у него дома! - подумал Карпуха, возвращаясь, - И не боится, главное, получить в дыню. Где-то я его видел…»

Он закрыл дверь и сказал:

- Ну, извините, наверно я просто задумался.

- Бывает… - ответил тот, улыбаясь.

Карпуха прошел в вагон-ресторан, взял там кусок пиццы, бутылку пива и поспешил назад. Он еще не успел пройти тамбур, как услышал в коридоре шум и крики. Через секунду его глазам предстала картина: чувак в вышиванке перегородил дорогу какому-то юноше и не дает ему пройти.

- Пройдешь - когда вернешься и закроешь за собой дверь.

- Но я не курил, - говорил тот.

- А мне по контрабасу, кто курил, мне главное - порядок и закрытые двери! Понял?

- В следующий раз я закрою, но сейчас не вернусь – вы наезжаете на меня.

- Ну тогда здесь будешь стоять. Я лично никуда не тороплюсь. Правило одно для всех: закрыл дверь - идешь дальше. Не закрыл дверь – ку-ку всем твоим планам.

«Ух ты, - подумал Карпуха, - да здесь, оказывается, клинический случай».

- Пусть идет, - сказал он, подойдя к ним, - за него закрою – я.

- А ты что - плательщик по чужим векселям? – усмехнулся патлач, отпуская жертву.

- Нет, - ответил Карпуха, закрывая дверь и возвращаясь. - Я - рихтовщик деформированных мозгов.

- Опа - какая предъява! Ты чего быкуешь?

- Ну чтоб быковать – еще не год быка, - ответил Карпуха, проходя в его купе. – А вообще есть три вида больных на голову: сельский дурачок, городской сумасшедший и столичный имбецил. Первый может максимум что сотворить, так это - спалить несколько хат и коровник, второй – уже пострашнее, он в силах взорвать завод, парализовать работу вокзала, завалить банк, а вот третий… Третий это уже серьёзно – столичный имбецил может легко и конфликт мировой спровоцировать, и глобальную катастрофу сварганить. Вот на эту тему мы с тобой сейчас и поговорим.