Эдна Фрай - Дневник миссис Фрай

Я поерзала:

— Неужели… это действительно так?

— Да. Поэтому вам надо остаться здесь. Эдна, она очень опасная.

— Понятно.

— Прошу, живите здесь. Мой дом — ваш дом.

Я слабо улыбнулась:

— Что ж, отлично.

Бармен радостно протянул мне руку:

— Антонио.

— Э… тель, — ответила я.

— Этель. Красивое имя. — И Антонио, взяв мою руку, нежно поцеловал ее.

— Правда? — зарделась я.

Вернулась на остров. Приближаясь к двери нашей комнаты, я вспоминала вчерашний вечер. Изумительную еду, которую Антонио приготовил для нас двоих, — какое-то экзотическое куриное блюдо по особому рецепту его матушки. Вспоминала бурю, свечи, местное вино…

Я тряхнула головой. Бедняга Стивен. Наверное, извелся от беспокойства и чего только не передумал за время моего отсутствия. Бедняга. Собравшись с духом, я повернула дверную ручку и вошла.

Стивен действительно извелся, но не от беспокойства. Эти два дня он пролежал в постели, в бреду. Я предупреждала его, не надо было пить воду. Его организм к ней просто не привык.

Во время посадки на обратный рейс я чувствовала одновременно облегчение и печаль — странное сочетание. И конечно, с моим-то везением, в самолете мы оказались рядом с Миддлсмитами, так что следующие четыре с половиной часа мне пришлось поддерживать оживленную беседу; Стивен же ни на секунду не отрывался от журнала, издаваемого авиакомпанией, и фирменного бутерброда «Длиною в милю». Впрочем, время пролетело незаметно, и не успела я заскучать, как мы уж приземлились, а пилот благодарил нас за то, что мы выбрали авиалинии «Полет в неведомое». Я быстренько обменялась контактами с Адрианом и Самантой. (Точнее, я дала им наши контакты. Вроде бы они недавно переехали и пока не выучили наизусть номер своего телефона. И номер дома. И название города.) После чего мы покинули самолет.

Впереди оставалось лишь одно серьезное испытание — таможня. До сих пор мы ни разу не прошли через нее без того, чтобы Стивен не устроил какое-нибудь представление. Я приготовилась к худшему, когда таможенник спросил у него, должен ли он что-нибудь продекларировать, а Стивен в ответ лишь помахал у него перед носом соломенным осликом.

Я вздохнула с облегчением, когда таможенник переключился на меня, задав тот же вопрос.

— Нет, — ответила я. — Ничего. Совсем ничего. Я ничего такого не делала. Честное слово. Просто началась буря, и я выпила довольно много вина, и…

Решив, что со мной все ясно, я двинулась к выходу, но вдруг почувствовала руку на своем плече, и меня под конвоем отвели в маленькую комнату без окон для так называемого «выборочного досмотра». (Почему-то меня всегда подвергают выборочному досмотру, когда я путешествую со Стивеном. И разумеется, никогда ничего не находят.)

— Послушайте, — накинулась я на крупного джентльмена в форме, сидевшего за столом, — я понятия не имею, зачем меня сюда притащили…

— Тсс. — Джентльмен показал мне кулак. — Это что?

Он разжал пальцы — на ладони лежал прозрачный пакетик, наполненный каким-то мелким порошком. С ума сойти! Значит, Антонио потчевал меня и подливал вина не просто так, но с целью использовать иностранную гостью для контрабанды запрещенных субстанций. Должно быть, он подложил пакетик мне в карман, когда я прилегла вздремнуть после ужина. Наверняка в Англии у него есть сообщник, который нашел бы способ забрать у меня порошок в удобное для него время. Я была в ярости. И в печали. Но больше в ярости.

Провела ночь в аэропорту, в отделе безопасности. С удивлением обнаружила там Адриана и Саманту. Мило поболтали. Кто бы мог подумать, что они — международные воры, специализирующиеся на драгоценностях! По крайней мере, это объясняет их необщительность. Признаться, у меня камень с души свалился. А то я уже начинала подозревать, что им не понравился Стивен.

Наконец-то дома. Меня освободили, когда из лаборатории пришли результаты анализа. Не предъявлять же мне обвинение в хранении загадочной смеси из 11 трав и специй. Видимо, вино, которое мы пили за ужином, было немного крепче, чем мне казалось. Надеюсь, матушка Антонио не прогневается на меня за то, что я, пребывая под воздействием винных паров, прихватила малюсенькую часть ее секретного рецепта.

Что ж, прекрасно. Возвращаемся к нормальной жизни. Стивен, как обычно по утрам, отправился водить такси, а я разбирала багаж. Странно — не припомню, чтобы мы брали с собой игрушечного динозавра.

Все еще сама не своя — ох уж эта постотпускная депрессия! Но я приняла меры — отправилась в центр города для небольшого сеанса розничной терапии. Рождественский календарь (с датой Второго пришествия) и пасхальные яйца вернули мне оптимизм и веру в будущее.

Чудесная новость! Стивена-младшего приняли в Школу драматического искусства для юных правонарушителей. В актерской профессии появится фамилия Фрай! Сбылась моя мечта. Стивен, разумеется, не мог не произнести традиционную речь «Это не мой сын» (сколько же раз я слышала эту речь? Тысячу! Особенно эмоционально она звучала, когда родился Хью-младший), но в итоге был вынужден смириться, пусть и с неохотой. Так что через две недели Стивен-младший стартует в драматическую вселенную.

Как же это по-мужски, однако! Стивен налепил расписание игр футбольной лиги на потолок в спальне. Зеркала теперь практически не видно.

Повела детей в «Одеться за фунт», чтобы купить им новую школьную форму. Обычно я не допускаю столь возмутительной экстравагантности — Хью-младший донашивает за Стивеном-младшим, Бранджелина за Венеттой, а близнецы друг за другом. Таким образом, расходы ограничивались лишь Стивеном-младшим и Венеттой, но, поскольку обоих большую часть учебного года не допускают к занятиям — в основном за то, что они не носят школьной формы (а в случае Венетты еще и за то, что она вообще мало что носит), — проблем, как правило, не возникало.

Однако в этом году все изменилось. Школу не только объединили с детсадом ради экономии средств (кошмар логиста: отныне по закону в каждом классе должно быть красивое компьютерное оборудование, полное собрание сочинений Шекспира и песочница), но и после того, как г-жа Триплекс преждевременно вышла на пенсию, муниципальный совет назначил на пост директора «супермозговитого» мистера Де Кларксона — в отчаянной попытке «довести школу до ума».

Вчерашнее электронное сообщение, разосланное мистером Де Кларксоном, гласит: «Классный снаружи — классный внутри», то есть одно из основных требований — новенькая школьная форма. Пришла пора ярко-красных пуловеров с горделивой эмблемой школы, галстуков в полоску и школьных головных уборов. И закончилась пора «кенгурушек», футболок с группой «Н-Дабз» и кобуры на поясе.