Максим Михайлов - Двухгадюшник. Рассказы

— Спасибо Вам, и простите меня, я не хотела Вас обидеть, там в кабинете…

— Не за что извиняться, — сухо ответил Кеннет, отворачиваясь от этих прекрасных глаз смотрящих так жалобно и молящее. — Вы меня не обидели. Меня вообще очень сложно обидеть.

Он постарался побыстрее проскочить в дверь, только бы она еще чего-нибудь не сказала.

В склепе было темно и сыро. Выщербленные ступеньки круто уходили вниз под землю, вскоре он услышал и плач, тихий горький плач обиженного ребенка. За поворотом открылось небольшое помещение, каменный мешок скупо освещенный воткнутыми по углам факелами. В центре, прямо на серых холодных каменных плитах сидела маленькая девочка и всхлипывала, шмыгая носиком и вытирая слезы кулачком.

Кеннет остановился на пороге. Широко распахнутые зеленые глаза ребенка удивленно рассматривали неподвижно замершего истребителя. Оба молчали. Кеннет ждал, напряженно вглядываясь в лицо девочки. Постепенно под его пристальным взглядом контуры детского личика поплыли, размазываясь и теряя форму как пластилин под теплыми солнечными лучами. Лицо менялось: брови сдвинулись к переносице, верхняя губка вздернулась, обнажая ряд пока еще мелких, но даже на вид чрезвычайно острых зубов. Страшнее всего были перемены, происходившие с глазами. Они вдруг изменили цвет на рубиново-красный и горели тлеющими угольками.

Неожиданно склеп наполнился звучным металлическим голосом, глухо отразившимся от стен. Такой голос не мог принадлежать девочке, но говорила несомненно она.

— Ну вот и все, убийца! Отсюда тебе уже не выйти. Я знаю кто ты, и я сильнее. Помолись напоследок, если веришь в каких-нибудь богов и заодно вспомни всех тех, кого ты убил.

— Не рано ли ты меня хоронишь? — неприятно улыбнувшись, сказал Кеннет. — Или ты просто пытаешься успокоить свой страх? Если ты действительно знаешь меня, то должен знать и то, что справиться со мной не просто. Слышишь меня, ты, порождение мрака?!

Грайвер ответил хриплым рычанием, и от этого рыка морок окончательно рассеялся. Девочка пропала. Теперь перед истребителем было чудовище в своем истинном облике. Грайвер, как грайвер — черное чешуйчатое тело, покрытое отвратительной слизью, длинные когти на мощных шестипалых лапах, с огромных клыков стекает ядовитая слюна.

Кеннет внимательно рассматривал чудовище, с виду оно было вроде обычное и это успокаивало, но слишком уж этот монстр уверен в себе, не иначе как припас какой-нибудь каверзный сюрприз. Однако с ходу определить, что за пакость готовит грайвер не удалось. Не хватило времени, вернее его не дало чудовище. Стремительно распрямившись, как сжатая пружина, грайвер в длинном прыжке метнулся к истребителю. Легким танцующим движением Кеннет ушел в сторону с линии атаки, страшные челюсти клацнули у самого лица. Видя, что промахнулся, грайвер извернулся в воздухе, приземлившись на все четыре конечности, и из совершенно невероятного положения кинулся в новую атаку, полосуя воздух когтями.

Истребитель отступил уворачиваясь и насмешливо улыбаясь, нарочно стараясь еще больше разозлить противника. Гнев и ярость плохие союзники, они слепят глаза в бою, не дают правильно оценить положение. К тому же Кеннет хотел, чтобы грайвер продемонстрировал все свои возможности, он должен был быть уверен, что Запределье не готовит ему новых неожиданностей. Если вдруг в момент решительной атаки выяснится что грайвер, к примеру, может летать, или выкинет еще какой-нибудь фокус, это сильно осложнит положение. «Пусть уж лучше покажет все сейчас, а там можно будет подумать.» — рассуждал Кеннет в очередной раз ныряя под когтистую лапу. Меча он пока не вынимал.

Танец на волосок от смерти продолжался уже никак не меньше пяти минут, когда Кеннет уперся спиной в замшелую стену склепа, грайверу все-таки удалось загнать его в угол. Чудовище победно взревело и бросилось вперед. «Убью!» — хрипло ревел грайвер. Кривые когти тянулись к лицу истребителя. Кеннет стоял спокойно, на губах его играла презрительная улыбка, и только когда чешуйчатые лапы уже смыкались вокруг его горла, истребитель неуловимым движением нырнул вниз и коротко без замаха впечатал кулак в пах монстра. Быстрое гибкое движение и левая рука в перчатке с железной оковкой по костяшкам врезалась в оскаленную морду. Раздался жуткий вопль и грайвер отпрыгнул в дальний угол склепа. «А железа-то ты не любишь!» — зло подумал истребитель, вытягивая меч из ножен.

— Все, шутки кончились! — обратился он к потирающему рассеченную скулу грайверу и пошел, обходя его широким полукругом, рисуя концом меча в воздухе сложные петли, притягивая взгляд чудовища сверкающими в свете факелов багровыми росчерками клинка. Грайвер замер, настороженно следя за мелькающим лезвием. Кеннет медленно приближался двигаясь по неотвратимо сужающейся спирали выводящей его в намеченную точку последней атаки. Четыре метра, три, два…

Вот тут-то и случилось непредвиденное. Вместо того, чтобы броситься вперед и умереть располосованным мечом, грайвер напрягся и вдруг выплюнул из пасти клуб огня. Кеннет успел уклониться, но недостаточно быстро — сгусток пламени опалил левую руку. Боль взорвалась разбегаясь по нервам, он чуть не выронил меч. «Умри, убийца!» — взревел грайвер и кинулся на истребителя. Это было ошибкой, он явно переоценил воздействие огненного удара. Кеннет не успел ничего сообразить, тело действовало само, подчиняясь выработанному многими часами, проведенными в фехтовальном зале, рефлексу. Обратный пируэт, уклон, когти грайвера рванули воздух у самых глаз. Финт и широкий рубящий удар наотмашь по оскаленной морде, самым концом меча, и еще раз, обратным движением. Грайвер закричал неожиданно тонким, пронзительным голосом. И вдруг как-то съежился, будто проколотый воздушный шарик. Перед истребителем вновь была маленькая девочка, и крик был вполне человеческим полным страха и боли. Розовые ладошки закрывали лицо, а между пальчиками густо сочилась кровь перемешанная со слизью. Кеннет плотно сжал губы и ударил еще раз, точно, расчетливо, скупым движением кисти, под прижатые к лицу ладошки — в горло.

— Н-е-е-е-т! — прорезал подземелье истошный вопль.

Истребитель резко развернулся, парируя мечом возможную атаку. На пороге стояла мисс Форсдейл. Крик звонким эхом бился о каменные плиты. Стократно усиливался и повторялся. Девочка сломанной куклой опустилась на пол, вокруг быстро расползалась лужа крови. Гибкая женская фигурка метнулась вперед, скользнула мимо Кеннета и упала на колени перед ребенком, пачкая в крови подол изящного платья. Точеные пальцы тормошили девочку за плечи, классически правильные губы шептали что-то ласковое и просительное. Кеннет знал, что это уже бесполезно. Он просто стоял и смотрел, наконец мягко произнес: