Борис Привалов - Странные происшествия в бездымный день

В таком игривом настроении он и вернулся на склад.

Знакомые покупательницы заглянули к нему — нет ли чего-нибудь интересного? Беркин вдруг стал добрым и почти бескорыстным — принялся вытаскивать из потайных местечек различные любопытные вещи, которые отложил для начальства, и даже то, что отложил для себя.

Вот тут-то и подошла Роза Максимовна…

… — А что было дальше, гражданин майор, клянусь всеми аллахами, не помню, — приложил руку к сердцу Беркин. — Как будто под гипнозом был! Впрочем, готов ответить по всей строгости! Только бы Олечка не узнала, что меня везли в милицию вместе с женщиной!

Этого не скроешь — весь базар видел, — ответил майор Муратов, попыхивая трубкой. — Как-нибудь сами дома разберетесь, не впервой. А вот за систематические нарушения правил торговли придется ответить.

Больше ни один посторонний на склад не войдет, клянусь самым дорогим честным словом! — приложив обе руки к сердцу, произнес Беркин. — Только дайте справку, что меня в принудительном порядке посадили в одну машину с женщиной.

— Пройдите с сержантом в соседнюю комнату, запишите то, что вы мне рассказали, — приказал Беркину Муратов. — И можете быть свободны… пока не вызовем. А справок подобного рода мы не выдаем, вы же знаете. До свиданья!

Вздыхая и охая, Беркин в сопровождении милиционера Ковшова вышел из кабинета.

Майор Муратов остался неподвижно сидеть в кресле. Душистый дым его трубки струился по комнате. Что за странное происшествие? Ни с того ни с сего взрослые мужчина и женщина сами себя ставят в смешное положение… и вроде трезвые люди…

В дверь постучали.

— Войдите, — ответил Муратов.

На пороге показался сосед, Орест Михайлович Назаров — «Райпожар». Он широко улыбался, в руках у него был пухлый чайник для заварки.

— Привет, Карим! — сказал Орест Михайлович.

— Входи, входи! — встал навстречу соседу Муратов. — Мне недаром коллеги завидуют: у тебя, говорят, рядом есть Орест Назаров, он умеет заваривать знаменитый чай! Я просил своих соорудить чайку, да у нас тут происшествие, понимаешь. Странный случай! — он достал из нижнего ящика стола две пиалы.

— Кому происшествие, а кому ни дыма, ни огня, — Назаров вздохнул, поставил чайник на стол майора и, предвкушая интересный разговор, сел в одно из стоящих возле стола кресел.

Муратов вкратце рассказал коллеге эпизод на складе.

— Что ты думаешь об этом? У двух человек одновременно помутился рассудок. А потом они снова пришли в себя!

— Обоих знаю, — задумчиво ответил Назаров. — Одна другого стоит. Но так наизнанку, а еще публично, они никогда не выворачивались. Может, гипноз?

— Кто же их мог гипнотизировать?

— Алкоголь? — предположил Орест Михайлович, отхлебывая чай.

— Никакого запаха.

— Чудеса да и только!

— Чудеса, верно, а тем временем в сегодняшней сводке — два происшествия! — майор Муратов затянулся так сильно, что табак в чубуке трубки заскворчал, как жир на раскаленной сковородке.

Зазвонил телефон, пронзительно и громко, — даже карандаши на столе запрыгали.

Муратов снял трубку, и лицо его удивленно вытянулось:

— Немедленно ко мне! Да… да.

— Что еще случилось? — завистливо упросил Назаров.

— Аналогичный случай, — кладя трубку телефона на место, проговорил Муратов. — Еще одно таинственное происшествие…

И он залпом допил свой чай.

— Кто же теперь начудил?

Андрей Микаэлович, юрисконсульт треста «Стройдеталь».

— Вчера его видел, — сказал Назаров, — вечером в Доме строителя… Рядом сидели. — Интересная лекция была — доктор наук читал из столицы. Про пагубные привычки. Микаэлыч с ним спорил. Защищал право каждого человека на любое увлечение.

Что же он защищал? — спросил майор. — Пьянство, курение?

— Нет, конечно, не так в лоб, он же не совсем дурак. Но, в общем, пытался спорить. А сейчас он выпивши или нет?

— Доложили, что вроде трезвый. Это-то меня и тревожит — третий случай сегодня!

— Ну, что ж, не буду тебе мешать распутывать клубок таинственных происшествий! — Назаров завистливо вздохнул, встал, захватил пустой чайник и пошел к дверям.

Отличительными особенностями характера юрисконсульта треста «Стройдеталь» Андрея Микаэловича были сверхвежливость, чинопочитание и — как следствие этого — готовность во что бы то ни стало угодить начальству.

Коллеги и сослуживцы Андрея Микаэловича были от него далеко не в восторге. Однако, поскольку угодничество юрисконсульта публично, как правило, не проявлялось, то и перевоспитывать его было трудно — мало ли о чем он говорит в тиши директорского кабинета или наедине с заместителем директора? Как это узнать, как вытащить на суд общественности? Словом, никто не знал, с какой стороны к нему подступиться.

Но это была лишь одна сторона медали. А если бы на ее оборотную сторону пожелали взглянуть представители общественности, то они смогли бы убедиться, что сам Андрей Микаэлович ужасно страдал и мучился. Попробуйте, например, сделать так, чтобы в то мгновенье, когда вы открыли дверь директорского кабинета, директору сразу стало бы ясно, с каким глубоким уважением и любовью вы к нему относитесь?! Или — одним взглядом выразить свою преданность, восхищение и изумление, одним жестом подчеркнуть прозорливость директорского ума, его выдающиеся организаторские способности и небъятность делового кругозора!

Андрей Микаэлович завидовал собакам. Конечно, если бы у него был хвост (поджимай, ставь торчком или виляй!), жить было бы куда легче. Но, к сожалению, естественная эволюция лишила юрисконсульта этой части тела, и поэтому приходилось выражать свою гамму чувств жестами, взглядами, звуками и прочими, не столь впечатляющими, традиционными способами.

В это утро похожую на дыньку-скороспелку голову Андрея Микаэловича посетила счастливая мысль:

«А зачем я, собственно, иду на работу, когда спокойно могу сообщить по телефону, что нахожусь в арбитраже?»

Мифические совещания в этой организации значительно облегчали трудовые будни и личную жизнь знатока гражданского кодекса. Старейшие работники треста научились почти безошибочно определять дни, когда заседания в пресловутом арбитраже займут все рабочее время Андрея Микаэловича. Это случалось в особенно жаркую пору — тогда просто грешно было не провести денек на лоне матушки-природы. Или — после бурной попойки с друзьями. Бывали, конечно, и неучтенные обстоятельства, как, например, неожиданный приезд родственников или сверхсильное желание побездельничать часиков этак семь-восемь.

Все сэкономленные и накопленные таким образом духовные силы Андрей Микаэлович без остатка вкладывал в подхалимаж. А так как силы были немалыми, то и кривая благорасположения руководства к юрисконсульту держалась на недосягаемой высоте. Стройдетальцам гораздо проще было выбить у поставщиков целый состав фондовых материалов, чем убедить начальство в полной бесполезности Андрея Микаэловича.