Роман Трахтенберг - Вы хотите стать звездой?

— Але, але! Ромочка, я тебя не разбудила? — В трубке щебетал голос Лаймы с нежным акцентом. — Я не смогу выступить на твоем юбилее пятой. Я еще на Лазурном Берегу, у меня рейс задерживают. Но я обязательно прилечу и спою, только поставь меня десятой?

— Хорошо, — сонно согласился я. Какая разница, пятой, десятой. Взгляд упал на отражение в зеркале: хорошо иметь личного тренера. Тело не по годам подтянутое, живота практически нет. Как посмотрю на себя в зеркало, так настроение сразу поднимается. Подошел к окну, раздвинул шторы. На соседних домах висят два шестиметровых баннера: один с моим портретом, другой — с цветастой надписью: «... Праздничный концерт в Кремле, посвященный дню рождения Трахтенберга Р. А. Среди почетных гостей Иосиф Кобзон, Валерий Леонтьев, Алла Пугачева... Ведет концерт Максим Галкин. Специальные гости Мадонна и Элтон Джон...».

Столько денег ушло, чтобы оплатить «спецгостей», Р. А. чуть в долги не влез. Ну да ладно, зато об этом будут судачить, стандартные местечковые юбилеи уже всем приелись.

Стоило положить трубку, как телефон снова заскрежетал: «Але, Роман, выгляни в окно, там сюрприз!»

Я высунулся с балкона. Под окном стоял под парами новенький «Бентли» сиреневого цвета, а на его перламутровой крыше красовался мой портрет.

— Ребята, ну вы с ума сошли. Это же дорого. Да и где его ставить? Не во дворе же.

— Не волнуйся. Гараж мы тебе тоже купили. Кстати, водителя оплатили на пять лет вперед. Он, между прочим, еще владеет кунг-фу и сможет быть телохранителем.

— Ну, спасибо, — искренне поблагодарил я.

В проходе появилась жена: «А как мне одеться на твой концерт: белое платье и бриллиантовый набор: восемь колец, серьги, колье, заколку, браслет и часы; или зеленое платье и изумрудный набор; или, может, голубой сарафан и сапфиры?»

— Надевай, что хочешь, только смотри, чтобы было не очень вызывающе.

Она исчезла. Горничная принесла кофе, который я решил выпить в тишине, чтобы собраться с мыслями, и переключил звонки на секретаря. Тот заглянул в комнату уже через минуту: «Звонит президент с поздравлениями. Возьмете трубку?» Отвлекаться не хотелось, кофе остынет, но все же такие звонки каждому, даже очень известному артисту, приятны: «Возьму, пожалуй».

...Наконец, пора выезжать. Я заставил себя выйти на улицу, где уже собралась толпа поклонниц. Они кидали цветы, но букеты не долетали: мешал милицейский кордон. Приветливо махнув всем рукой, я залез в лимузин, подаренный мне еще на прошлый день рождения. Взгляд мой упал на мини-бар: махнуть или не надо? Нужно! И я налил себе граммов сто «Луи тринадцатого». С хорошей выпивкой путь прошел быстрее... Красная ковровая дорожка, к которой меня подвезли, оказалась усыпана лепестками роз.

— Деньги мои транжирите? — пожурил я секретаря, дежурившего у дорожки.

— Это на деньги спонсоров, — он чуть не обосрался от страха.

— Не ссы! Шучу!!!

Пройдя сквозь строй фотографов, операторов и различной желтой шушеры, очутился в спокойной обстановке гримерки. Концерт должен был начаться еще пять минут назад, но начинать вовремя — это моветон. Вот сейчас спокойно выкурю сигару, почешу яйца и пойду...

— Роман Львович, — в проеме показался секретарь. — Зал аплодирует стоя уже десять минут. Ждут-с.

С сожалением посмотрел на сигару. Не сложилось, пора идти... Зал и вправду аплодировал, это было слышно, еще на подходе к сцене. А когда я вышел, от шума чуть не треснули стены. Рукоплескали минут пятнадцать, никто не садился, и кое-как я успокоил зал.

— Добрый вечер, дамы и господа, — торжественно произнес я, и тут... в микрофоне что-то засвистело и запищало. Тьфу ты черт! Если сам лично не проверишь всю аппаратуру, обязательно что-нибудь случится. На техперсонал надеяться нельзя! Сколько я их гонял и шпынял, будучи еще малоизвестным артистом — но всех не перевоспитаешь! В довершение начавшихся неприятностей замигали, пытаясь вырубиться, еще и прожекторы, освещавшие сцену. Опять суки администраторы сэкономили на оборудовании!

— Тихо! — рявкнул я. — Буду говорить без микрофона!

В зале наступила гробовая тишина.

— Ничего страшного. Все, как и должно быть! Глядя на звукорежиссера, я понимаю, что не все то жопа, что пердит.

И тут под взрыв хохота, большой прожектор, выпустив сноп искр, медленно стал накреняться в мою сторону. К тому же он, видимо, потянул за собой какой-то провод, и лампы одна за другой начали вылетать из гнезд и падать, взрываясь прямо передо мной на сцену. Я зажмурил глаза, а когда снова их приоткрыл... Мрак в зале стоял такой, что хоть глаз выколи! В тот момент, когда я понял, что вот теперь уже точно не знаю, что делать, кто-то из публики поднял вверх руку с зажигалкой. Идею подхватили моментально. Тысячи рук, держащих зажигалки, взметнулись вверх. Шоу должно продолжаться. Я вздохнул. Набрал в легкие побольше воздуха и едва открыл рот, как женщина в первом ряду ахнула. Я поднял вверх глаза и увидел, что на меня с нарастающей скоростью летит огромный софит... Едва успеваю увернуться. Публика в экстазе. И здесь на бурных овациях на сцену поднимается потертая стриптизерка лет тридцати—сорока девяти, которая в годы своей юности работала в том самом клубе, где я начинал карьеру конферансье.

— Ромочка, поздравляю тебя от имени всех блядей города Москвы и торжественно вручаю тебе целых полторы бутылки портвейна. Пока несла от магазина — не смогла удержаться и попробовала, — заявила она.

— Пошла на хуй, — леденея от ужаса, сквозь зубы цежу я и с содроганием понимаю, что микрофон уже починили. Зал снова замер. «На х...й!» — понеслось по всем просторам необъятного кремлевского зала. Охрана вскочила с мест и уже тащит за кулисы возмутительницу спокойствия. Из ее ридикюльчика со сломанным замочком сыплется различного рода дрянь: дешевые презервативы, конфеты-сосучки, тампаксы-затыкучки, «Беломор», помада и доисторический мобильник, звонящий почему-то так же, как и мой...

...Где-то в глубине комнаты взвыл мобильный. Обычно я кладу его на тумбочку рядом с кроватью, но вчера было не до этого: день рождения — святое дело. Пришлось встать и, с трудом разлепив глаза, добрести до кресла, где валялся смокинг, в кармане которого надрывался «Верту». Интересно, если я с пьянками завяжу, подобная хрень будет сниться или нет?

— Але, Роман Львович? — В трубке неприятный и, что еще более непереносимо, незнакомый мужской голос с сильным провинциальным акцентом. — Я купил номер вашего телефона и у меня есть для вас специальный проект! Давайте встретимся.

— Как купили?

— Как все! За триста долларов.

И кто, интересно, продает мой номер кретинам, звонящим в такую рань?! Но немедленно это выяснить сил не было. Тип взял меня тепленьким.