Ната Хаммер - ТСЖ «Золотые купола»: Московский комикс

— Нет, увольте, Аркадий Исаакович. Я на себя такую ответственность не возьму. К тому же, примите во внимание личность пациента, мне как жене теперешнего председателя никак нельзя оставаться с бывшим председателем в отключке один на один. Он меня потом в чем угодно обвинить может. И не просите! — и Нина Вольфовна решительно направилась к двери.

Лор, не вставая с колен, бросил свое тело на холодный и скользкий пол и схватил ее за щиколотки.

— Ниночка, заклинаю вас. Мне не к кому больше обратиться! А у меня может рухнуть вся моя жизнь! — тут Лор прижался лбом к большеразмерным сапогам Вольфовны и зарыдал.

Против рыдающего мужчины у Вольфовны не было иммунитета.

— Ладно, я посижу, — согласилась она. — Но не здесь. Во-первых, мне нужно готовить ужин, во-вторых, может понадобиться помощь, когда пациент вернется в сознание. Транспортируем тело ко мне в квартиру. Там мне муж поможет, если, очнувшись, Иванько вновь впадет в буйство. Носилки есть?

Лор проворно вскочил.

— Носилки? Носилок нет, Ниночка Вольфовна. Но мы сейчас попросим Султаныча, он пришлет пару рабочих со строительными носилками, и мы транспортируем.

— Да вы что, Аркадий Исаакович?! Вы только представьте эту картину! Бездыханный Борис, сложенный пополам на строительных носилках!

— А мы его прикроем, Ниночка Вольфовна, прикроем мешковинкой и тихонечко так пронесем, в грузовой лифтик поставим, а у вас выгрузим где прикажете.

Лор засуетился, быстро вызвонил Султаныча, и через пять минут рабочие с носилками были уже в клинике. Свернуть Иванько пополам оказалось непросто. Руки-ноги так и норовили выпасть наружу. Наконец сложили, накрыли мешковиной, привязав четыре конца за ручки носилок, и понесли. Хорошо, что благодаря наводнению во дворе было пустынно. Мамочки не выгуливали детей во дворе, и подростки на великах тоже не гоняли. Странно смотрелась со стороны эта компания из двух врачей и двух рабочих с тяжелыми строительными носилками, наполненными неизвестно чем. Они благополучно дошли до подъезда, поставили носилки на пол и вызвали грузовой лифт. Лифт поднимался из паркинга, в открывшейся двери они увидели Любу Сало с продуктовыми пакетами в руках и, не сговариваясь, замахали руками: «Проезжайте, Люба, проезжайте, мы подождем». Но Люба проезжать не захотела. Она вышла из лифта, уступая место странному грузу, и докторам ничего не оставалось, как заносить носилки на глазах у Любы. Ручки не влезали, и груз пришлось слегка приподнять с одной стороны. Лор почти обнял тело, а Нина Вольфовна, как могла, прикрывала Любе обзор, а потом поспешно нажала на кнопку, не предложив мадам Сало проехать вместе с ними.

Но, несмотря на усилия докторов, Люба увидела достаточно. Она увидела, как из носилок бессильно выпала человеческая рука, и это была рука ее соседа! Она бы опознала ее из тысячи рук по рыжей шерсти, прижатой на запястье поддельными часами марки «Брегет». Она точно знала, что поддельными, потому что настоящие у Бори рука не поднялась бы купить. Установив на место собравшиеся в кучку глаза и захлопнув отвисшую было челюсть, Люба прислонила пакеты с едой и памперсами к горшку с фикусом, стоящему у лифтов, и помчалась по пожарной лестнице на третий этаж, где жила семья Газидзе. Там она бесшумно открыла дверь на проходную лоджию и прижалась у стены рядом с окном, в которое она могла краем глаза проследить за выгрузкой. Нина Вольфовна открыла дверь ключом, носилки занесли в квартиру, и через пять минут оттуда вышел Аркадий Лор и оба рабочих, оставив груз внутри. Прямо на площадке Лор выдал каждому по пятьсот рублей и, судя по жестикуляции, попросил их о молчании. Потом пришел лифт, и они уехали. Преодолев лестничные пролеты в два прыжка, Люба была внизу раньше лифта. Но на первом этаже никто не вышел, а значит, вся троица уехала в паркинг. Люба рванула за ними. Издалека она увидела, как Лор садится в машину. Люба впрыгнула в семейный минивэн и проследовала по серпантину на выезд, стараясь держать дистанцию между Лором и собой.

Лор явно спешил, но и Люба не отставала. Путешествие оказалось недолгим и закончилось у ресторана «Ванилька». Люба дождалась, когда Лор скроется за дверью, и приникла к окну. Ресторан был почти пуст, и она сразу разглядела столик, за который усаживался Аркадий Исаакович. За ним с недовольным выражением лица сидела явно перелицованная и густо наштукатуренная женщина со следами косметических шрамов и несимметрично накачанными силиконом губами. Судя по всему, Аркадий пытался привести даму в благосклонное состояние духа. Вскоре им принесли шампанского, и Лор подливал и подливал собеседнице, а потом подал знак принести вторую. Когда пузырики привели женщину в расслабленное состояние, выражение лица Лора сменилось на более серьезное. И хотя Люба не могла слышать их разговор, но искусством чтения по губам она владела в совершенстве. Конечно, стекло в окне отсвечивало и бликовало на солнце и оба собеседника сидели вполоборота к ней, но основные повторяющиеся слова и фразы она вычленила. «Крыса, забудем, похороним, с концами, в конце концов, сколько ты хочешь, „лексус“, это слишком, у меня столько нет, сойдемся на полтиннике грина, и концы в воду».

Любины волосы встали дыбом, ноги задрожали, а мысли запрыгали. Все было серьезно, слишком серьезно. Эти люди договаривались избавиться от трупа Иванько, утопив или зарыв его в землю. Нужно было информировать, и на сей раз не общественность, а компетентные органы, которые Люба не любила в любой форме и в любой стране после памятной слежки за ее семьей в Америке. Но держать в себе вскрывшиеся обстоятельства она тоже не могла. Нужно было позвонить, но ни в коем случае не со своего телефона, чтобы не определили источник. Она села в машину, доехала до ближайшего метро, где имелись телефоны-автоматы. Припарковаться было негде, и она встала вторым рядом, включив аварийку. Потом достала блокнот и ручку и принялась составлять текст, который ей предстояло выпалить за минуту. Она помнила из просмотренных детективов, что минута — это критический период, после которого получатели звонка в состоянии запеленговать звонившего. Получившийся текст был похож на телеграфное сообщение: «В ЖК „Золотые купола“ врачами-убийцами Лором и Кох доведен до смерти бывший председатель ТСЖ Иванько, покойник спрятан в квартире нынешнего председателя Газидзе, но в ближайшее время преступники планируют тайно захоронить или утопить труп».

Из пяти телефонов-автоматов работал один, и к нему выстроилась очередь из старичка-пенсионера, подростка-панка и блондинки в легкомысленной, короткой для середины апреля юбочке. Люба хотела было заявить, что у нее экстренный случай, но передумала, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Ждать ей пришлось минут пятнадцать, показавшихся ей вечностью. Перед звонком она набрала полный рот жвачки, чтобы изменить голос. Текст к этому времени она уже помнила наизусть. Наконец подошла и ее очередь. «Оператор двадцать семь слушает», — ответила трубка. Люба максимально четко, насколько ей позволял набитый резиной рот, дважды произнесла текст, не отвечая на стандартные вопросы оператора, и положила трубку.