Ната Хаммер - ТСЖ «Золотые купола»: Московский комикс

Она вышла из кабины, выплюнула жвачку в переполненную урну, вытерла одноразовой салфеткой вспотевшие ладони и направилась к машине. Люба оказалась на месте своей несанкционированной парковки как раз чтобы увидеть, как машина-эвакуатор увозит ее мигающий мини-вэн. Она попыталась проголосовать такси, чтобы догнать удаляющийся транспорт, но ей не повезло. Такси остановилось только тогда, когда эвакуатор окончательно исчез из вида. Было неизвестно, на какую из штрафстоянок могли отвезти автомобиль, и ближайший час локализовать его будет практически невозможно. К тому же дома ее уже два часа ждали дети.

Она села на заднее сидение потрепанных «жигулей», назвала адрес и постаралась успокоиться. Позвонила домой, отправила старшую дочь к фикусу за пакетами, велела средней девочке сменить памперсы младшему мальчику, предварительно высадив его на горшок, и попросила младшую к телефону, чтобы получить полный обзор домашней ситуации. Старшего сына дома не было, как обычно по субботам. Средний общался с компьютером, как всегда, когда она утрачивала бдительность. Младший успел засунуть в слот для си-ди дисков кусок сыра, а теперь отвинчивал колеса от «феррари» из коллекционной модели старшего. В общем, дома все было в порядке, и она могла сосредоточиться на своей гражданской миссии. Ее распирало от информации и сомнений, и она должна была с кем-то поделиться. Она перебрала в уме всех своих доверенных лиц и остановилась на Дарье де Голь.

Перескакивая через лужи и обходя особо глубокие по боковому бордюру, она добралась до Дарьиного салона. По счастью, Даша была в салоне, и одна. Она собирала свою выездную косметичку. Похоже, у Любы было такое лицо, что, увидев ее, Дарья косметичку выронила.

— Люба, на тебе лица нет!

— Даша, я в шоке! Такой ужас, такой ужас!

— Что-нибудь дома? — осторожно спросила Даша.

— Тьфу-тьфу, дома все как обычно.

— Что тогда?

— Иванько убили.

— Убили?!

— Лор и Кох его убили.

— Лор и Кох?! Кто сказал?

— Сама видела!

— Как убивали?!

— Как несли труп!

— Чей труп?

— Борин!

— Куда несли?

— В квартиру Газидзе!

— Зачем Газидзе его труп?

— На передержку.

— На что?

— На передержку. До ночи. Ночью утопят. Но не сами. Лор договорился.

— С кем? С Бармаглотом?

— С каким Бармаглотом? Нет, с какой-то бабой!

— Баба будет топить Иванько?!

— Я не знаю, кто будет его топить, но договаривался он с бабой!

— Кто сказал?

— Сама видела!

— Что видела?

— Не что, а кого. Бабу. В ресторане «Ванилька». Крашеная, перекроенная, накачанная силиконом. Связная, наверное.

— Чья связная?

— Лора.

— С кем связная?

— Откуда мне знать, с кем. Но договорились за полтинник грина.

— Люба, за полтинник грина Лор сам кого хочешь утопит. Да и зачем ему топить Иванько? Это же его постоянный клиент.

— А может, он случайно его того?

— Чего — того?

— Ну убил. Может, передоз или аллергическая реакция.

— А зачем ему тащить труп в квартиру Газидзе?

— Сказала же — на передержку.

— А почему его нельзя было передержать, например, в багажнике машины, как это обычно в фильмах делают?

— Не знаю. Даша, дошло! До меня дошло! Они его не убили, они его усыпили! Иванько теперь — заложник!

— Заложник чего?

— Нового правления!

— Зачем им заложник?

— Зачем им заложник? Зачем им заложник. Зачем-то им нужен заложник, иначе не тащили бы! Даша, я все поняла! Иванько теперь стоит сто миллионов! Они хотят заставить его заплатить расходы по потопу! Он же казну ТСЖ растряс, он, мол, пусть и заплатит!

— Гениально, Люба, гениально! Даже если Газидзе еще до этого не додумался, надо ему подсказать! Непременно нужно подсказать! Боря, поди, трясется сейчас как заячий хвост! Сачкова ведь Бармаглот утопил!

— Какой Бармаглот?

— Главный бугай у Аполлонского! Иванько-то, когда свое заявление в полиции заполнял, про это не знал. А когда узнал, пожалел, думаю, о своих претензиях. Семена-то Аркадьича под залог выпустили, он теперь на свободе гуляет, и какие мысли нагуляет, мы можем только догадываться. Но Иванько тоже может догадываться. Нет, Люба, Иванько — не заложник, Иванько — партизан. И у Газидзе он прячется. Потому что это последнее место, где будет искать его Аполлонский.

— Даша, ну ты — голова! Тебе бы в премьер-министры!

— Спасибо, Люба! Но я предпочту роль матери президента.

— Какого президента?

— России, Люба, России. Мне Сурай напророчила.

— Да ты что?!

— Не что, а кто, Люба! Мать будущего президента!

— Слушай, но он же у тебя того.

— Хочешь сказать — чернокожий? А что, в Америке сейчас президент — не чернокожий разве?

— Ну в Америке цветных-то море.

— Тю! Да пока мой Миша подрастет, у нас тут тоже все зацветет пышным цветом.

— Так Сурай сказала?

— Так я тебе говорю! Ты вот у нас Любовь, а по батюшке Мухаммедовна. Мой сын Миша Гольцов, но африканских корней. Чувствуешь тенденцию? Ты на одни только наши «Купола» посмотри невооруженным глазом! Это же Вавилонская башня в миниатюре!

— Ох, Даша, главное — чтоб башня эта не рухнула от гнева божьего.

— Наша не рухнет. У нее основание широкое и крепкое, Аполлонский бетон внизу щедро залил, не скупился. А вот «Чертов палец» может.

— Так Сурай сказала?

— Экспертная комиссия сказала! Только что в новостях передали предварительное заключение: работы остановить, расследование начать, уголовное дело на подписавших разрешительную документацию на строительство возбудить.

— А Сурай, как думаешь, вернется?

— Люба, я всем богам молюсь, чтобы она вернулась. У меня как у матери будущего президента к ней столько вопросов, столько вопросов! Ты, Люб, извини, мне бежать надо!

— Конечно-конечно. Даш, только ты того, не рассказывай никому, как я с Иванько лоханулась.

— Я-то могила, ты знаешь! А сама ты никому еще не раззвонила?

— Только в полицию. Но анонимно. Может, и проверять не будут. А может, и проверят, хуже же не будет, правда?

— Кому хуже не будет? Газидзе? Или Иванько?

— Никому, надеюсь! Я ведь из лучших побуждений! Я и сама пострадала.

— В смысле?

— Пока к телефону-автомату в очереди стояла, машину эвакуатор утянул. Сейчас пойду вызванивать, куда утянули. А машина еще на аварийке стояла, аккумулятор теперь сядет.

— Главное, чтобы кроме него никто не сел, а аккумулятор как-нибудь зарядишь.

Даша почмокалась с Любой, закрыла салон и убежала. Ее ждала на пасхальную укладку Клара Канальи. Люба поспешила домой к детям.

Все вовлеченные в разведывательную активность работники туркменского посольства пребывали в состоянии чрезвычайного возбуждения с трех часов пятнадцати минут утра, когда затемненная машина с Козюлькулиевым и двумя экстрасеншами оказалась во дворе посольства. Они не были готовы к такому повороту событий. Не были к нему готовы и в далеком Ашхабаде. Посольские составили, зашифровали и отправили сообщение в столицу. Это заняло больше часа. В столице сообщение дешифровали и отправили Просто Шаху. Просто Шах прочитал сообщение и впал в прострацию: информационный бизнес был одной из основных составляющих туркменской экономики и держался эксклюзивно на Козюлькулиеве. Его провал мог обернуться дефицитом шахской казны, голодными бунтами и, возможно, дворцовым переворотом. Кроме того, могли осложниться отношения со всем зависимым от туркменского источника информации миром. Многие государства-потребители просто не поверят в иссушение источника и усмотрят в этом признаки изменения внешней политики Туркменистана в сторону прокремлевской.