Майя Кучерская - Современный патерик

— Ангел, — отвечал Ангел.

— А вдруг ты не по правде и притворяешься? — вострепетал брат и перекрестился. — Вдруг ты просто белая птица?

— Что ты! Я по правде. Хочешь, на, потрогай, — и Ангел протянул ему сияющее крылышко.

Инок же, желая коснуться его, вместо перьев щупал пальцами только воздух — крылышко было самое настоящее, ангельское!

Сказывали об отце Иеремии, что при нем состоял специальный келейник, который каждый час менял авве носовые платки, — так много тот плакал.

Один послушник был очень чувствителен и часто проливал во время служб обильные слезы. Братия прозвала его «Плаксой».

Два брата поссорились. Послушниками они жили душа в душу, но после нескольких лет безмятежного жития их рукоположили — одного, потом и другого. А инокам в этом монастыре полагалась отдельная келья. Братьям предстояло разъехаться. Все, что у них было, они разделили поровну, только никак не могли поделить видеомагнитофон. Отцу Геннадию его подарили, зато отец Мефодий его чинил, два раза на собственной машине возил в ремонт, не говоря уже про фильмы, которые тоже в основном покупал сам. Из-за видеомагнитофона братья чуть не подрались. В гневе они даже забыли про телевизор. И отправились к старцу.

— Отче! Рассуди нас, — бросились они в ноги к авве Михею. — Никак не можем поделить видеомагнитофон, попросту видик. Одному его подарили, другой его чинил и покупал к нему видеокассеты, чей же он теперь?

Авва же вопросил:

— А что, есть у вас хорошие фильмы?

— Целый короб! — отвечали братья.

— И «Москва слезам не верит»?

— Да, отче!

— И «Служебный роман»?

— И он.

— А боевики со Сталлоне?

— И боевики.

— Все ясно, — отвечал авва. — И видик, и кассеты немедленно несите ко мне в келью, не забудьте прихватить и телевизор. Как только решу посмотреть, позову вас в гости, будем смотреть втроем.

Утешенные братья поступили так, как заповедал им старец. И телевизор, и видеомагнитофон, и коробку с фильмами они сложили у него в келье.

— Нужно ли подключить?— спросили старца братья.

— А вот это, ребятки, я сам, — отвечал старец и, благословив, отпустил их с миром.

Но с тех пор старец так ни разу и не позвал их, братья же не решались напомнить ему о давнем его обещании.

Послушница Екатерина получила письмо. Прочитав на конверте обратный адрес, Катя чуть не закричала: «Денис, Дениска Гришаков!» Тот самый, что делал ей предложение всего полгода назад. Тот самый, которому она предпочла монашество. Глубокая печаль и тоска по Денису немедленно охватили Катино сердце. И она отправилась к старцу.

— Вот, — сказала она авве, — в миру Денис Гришаков сделал мне предложение, но я отказала ему, ушла в монастырь. А вчера он прислал письмо, только я боюсь его раскрывать, такая тоска на сердце. Вдруг он зовет меня обратно?

Отец Андриан положил руку на письмо и тут же заулыбался.

— Раб Божий Дионисий, великое счастье посетило тебя! Как тяжко пришлось бы тебе, если бы Катя стала твоей женой! Слава Богу, что этого не случилось, — обратился батюшка уже к Кате. — Старайся теперь для Господа, старайся как для любимого, с которым и в шалаше рай, и ничего больше не нужно, только бы быть рядом.

— Как же я буду для Него стараться? — удивилась Катя. — Дениса я хотя бы видела, гуляла с ним за ручку, а Бога не видела никогда.

— А ты помогай сестрам, будь с ними ласкова, и тогда скука тебя оставит, а любовь к единственному Твоему Жениху начнет расти. Письмо же отдай мне, но день сегодняшний запомни, ровно через год приходи, почитаем, что он там написал.

Катя отдала батюшке письмо, он положил его в нижний ящик своего стола, только прочесть письмо ей так и не довелось — спустя несколько месяцев батюшка занемог и умер, — где уж тут искать давнее письмо. Ровно же через год с того заветного дня от приехавших в монастырь знакомых Катя узнала, что Денис женился.

Отец Иоанн куда-то засобирался. Отнес библиотечные книги в библиотеку, постирал носки, заштопал все дырочки на рясе, вычистил ботинки.

— Уж не бежать ли ты собрался? — поинтересовалась у него братия. — Уж не домой ли, к матушке с батюшкой?

— Туда, — признался отец Иоанн с улыбкою. — Везде хорошо, а дома лучше, — добавил он и в ту же минуту испустил дух.

Старец гулял около монастыря в лесу. Вдруг смотрит — на дороге стоит девочка с котенком в руках и горько плачет.

— Почто плачеши, чадо?

— Вот, дедушка, котенок мой сорвался с дерева и помер.

— Этот, что ли? — спросил старец, тыкая пальцем в мертвого кота.

— Этот, — кивнула девочка и зарыдала еще громче.

— Да он же просто притворяется! А ну, отвечай: кис-кис-кис, ты ловить умеешь крыс?

Животное не шевелилось.

— Ах так! — рассердился старец. И выпучив глаза, закричал: — Ну, тогда я тебя сейчас съем!

Котенок так напугался, что от страха воскрес, жалобно замяукал и спрятался к девочке за пазуху.

Матери Феодосии поручили ухаживать за курицами. Женщина с высшим филологическим образованием, Феодосия прежде курочек только ела и справлялась с обязанностями плохо, претерпевая большие скорби.

Как-то раз игуменья в очередной раз громко ругала Феодосию. Как вдруг раздалось кудахтанье — серый волк, схватив курицу, убегал прочь.

— А ну-ка, догони его да принеси курицу обратно! — вскричала игуменья сердитым голосом. Феодосия бросилась за волком.

— Именем Господа Моего отдай! — закричала она страшному зверю. — Отдай немедленно!

Напуганный волк, видя, что за ним гонятся, повернулся и выпустил добычу. Феодосия подняла курицу и отнесла ее в курятник.

Сильно помятая, но живая, курица к вечеру совершенно оправилась. А наутро снесла золотое яичко.

— Вот, сестры, вкусите от плода послушания, — сказала матушка игуменья, показывая яичко на трапезе. Но никто не мог разбить его. По некотором размышлении сестры поместили его в монастырский Музей Чудес.

Про отца Феофана, долгие годы жившего отшельником в дремучем лесу, говорили, что если находил он мертвого зверя или птицу, то хоронил их по христианскому обряду, служил панихиду об упокоении «усопшей твари» и не забывал ставить на могиле крестик, сбитый из двух сучков.

Зима выдалась бесснежной. Стоял канун Рождества, а снег так и не выпал.

Скитоначальник одного небольшого скита отправился в дальнюю пустынь к старцу-отшельнику. Провидя духом, для чего тот пришел, отшельник вышел к нему и принял его с радостью.

— Праведный отче! — начал жаловаться скитоначальник. — Через два дня наступит Рождество, а у нас до сих пор нет снега. Братия унывает. Точно малые дети, иноки повторяют, что без сугробов и снега и Рождество не Рождество. Прости, отче, и скажи как быть!