Алиса Лунина - Под крылом Ангела

— Может, как-то настроить себя? — робко предположила Соня.

— А ты думаешь, я не пробовала? Даже начала пить коньяк. Если звездочки суммировать, то прямо карта звездного неба получится! Чувствую — спиваюсь, а результата нет! Никакого вдохновения! На бумаге только глупое пьяное «гы-ы-ы» получается! Потом подсела на всякие там допинги в виде энерготоников, чтобы наконец роман закончить… Ну и что? Я, как сломанный лифт, езжу то вверх, то вниз. А теперь я вообще в подвале. А мне сосед-доктор сказал, что такой лифт — верное транспортное средство до Пряжки доехать. В смысле, до психушки. А вот вылечат ли меня — это еще вопрос.

Соня вздохнула и ни к селу ни к городу заметила:

— Вот точно, беременная!

— Почему? — изумилась Бася.

— Психуешь много и не по делу! Что ты, кстати, с бебиком решила? Быть или не быть?

— Не знаю, — отмахнулась Бася. — Еще не думала. Просто нет сил. Все надеюсь, что само собой рассосется.

— Это вряд ли, — пробормотала Соня и отправилась принимать душ.

Прежде Бася не замечала за подругой такой дурной привычки — во время завтрака рассуждать на философские темы. Только представьте эти темы в исполнении блондинки и танцовщицы! Представили? То-то! Аппетит отшибает начисто.

Хотя, с другой стороны, они прежде и не завтракали вместе. Обедали и ужинали вдвоем бессчетное количество раз, а вот завтракать не приходилось, и слава богу, потому что Соньку явно не туда понесло. Может, съела что-нибудь несвежее.

Она долго рассуждала о смысле жизни, потом стала причитать, что жизнь проходит и годиков им уже ой как много, а закончила и вовсе неаппетитной сентенцией о том, что им бы уже пора, наконец, задуматься о вечном!

Бася, которую гораздо больше абстрактной вечности интересовало собственное конкретное настоящее, неодобрительно спросила:

— Это в каком, позвольте узнать, смысле?

— В прямом! Зрелость на пороге… — Соня с обреченным видом глотнула кофе. — Я вот думаю, надо мне из балета сваливать.

— Почему? Кажется, прежде тебя все устраивало?

— Ну, знаешь, все-таки тридцатник, пора бы уже… — Она повертела в воздухе изящной наманикюренной рукой, силясь найти слова, потом оставила попытку, не закончив фразу.

— Да брось, кто тебе вообще даст твой возраст?

— Против природы не попрешь, время идет, задница обвисает! Что я, в самом деле, и в пятьдесят лет буду в трусах на сцене скакать! — Она хихикнула. — А может, в качестве варианта замуж податься? Или продаться?

Бася усмехнулась:

— Есть кто на примете?

— Да откуда? Где в наше время найти достойного мужчину, такого, как твой португальский король? В богемном кругу, что ли, этом занюханном? Одни голубцы кругом, веришь? А если с нормальной ориентацией, то орангутанги, как Чувалов!

А Чувалов между тем не заставил себя ждать. Его помянули, а он вот вам, пожалуйста, «Восставший из ада-2». Даже кофе не дал допить девушкам и спокойно осмыслить категории вечного.

Дзинь…

— Салют! Сонька у тебя? — раздался в трубке его хамоватый голос.

— Здравствуй, Семен! — вежливо ответила Бася.

Соня мгновенно погрустнела. Только что в шкаф не полезла прятаться от своего назойливого настоящего.

— Я сама ее обыскалась. Звоню ей, звоню. Понимаешь, нет нигде. Куда это она запропастилась? — приторно-любезно продолжала Бася.

— Я это выясню, будь спокойна! — угрюмо пообещал Чувалов и бросил трубку.

— Ну что? — пискнула испуганная Соня.

— Плохо дело! Говорит, что из-под земли достанет!

Завтрак закончился отчаянным Сонькиным ревом.

«Да, все плохо, да, попали по полной программе, дорогая подруга, но через два дня, между прочим, Новый год, и надо бы, да хотя бы всем назло, устроить себе настоящий праздник!» — примерно что-то такое психотерапевтическое Бася напевала Соне.

А Соня ныла: «Какой, к черту, Новый год, давай, что ли, повесимся вместе на твоей люстре в гостиной, раз все равно всякие уроды не дают подумать о вечном».

«Нечего портить мою люстру, — терпеливо отвечала Бася. — И вообще, смерть через повешение, утопление, отравление либо каким иным способом не есть выход из ситуации. Поищем другой. Красивый, изящный и через другие двери». Кажется, начало действовать — Соня задумалась и даже высказала предложение встретить праздник в ресторане.

Бася, конечно, тут же отмела это нелепое предложение — мол, про Чувалова забыла? Только мы в ресторан в новогоднюю ночь, а он тут как тут вместе со своими скаутами Митей и Витей! Сцапает тебя и сам повесит на люстре!

Нет, нет, нет! Новый год мы будем встречать вдвоем у меня дома! Накупим всякой вкуснятины. Два, нет, три торта, к черту фигуру, мы теперь девушки одинокие и самодостаточные, можем предаться чревоугодию!

— Шампанского надо взять побольше! — пискнула Сонька.

— Точно!

— И будет у нас с тобой самый лучший Новый год!

Бася давно заметила: у Соньки есть очень ценное качество — она никогда долго не унывает. Бывает, разревется, жалуясь, что какой-нибудь ее «лучший, вот точно лучший» (она решительно все свои любовные романы начинает с этой фразы) ее бросил — и тут же смеется. Веселый человек, жизнерадостный. Вон уже и на люстре вешаться передумала, и про Чувалова подзабыла — хохочет, и щеки раскраснелись, и мысли какие-то стала высказывать вполне жизнеутверждающие. Давай, говорит, в новогоднюю ночь напьемся в хлам и будем смотреть старые добрые комедии!

Иногда и подруга-блондинка может сказать что-то дельное. Бася это предложение приняла на ура:

— А давай! Ударим по хаосу тяжелой артиллерией из Шурика и Ивана Васильевича в придачу!

Наивная — она еще не знала, что хаос тоже кое-что приготовил. На закуску, так сказать…

Впрочем, всему свое время. Хаос нанесет ответный удар чуть позже, а пока погрузимся во внутренний мир героини.

На душе-то у Баси было ох как тоскливо. Утешала Соню, подбадривала, а как только за той закрылась дверь, она тут же ушла в самые что ни на есть депрессивные переживания.

А все потому, что перед глазами уже в который раз замаячил образ неверного возлюбленного. Кто о чем, а Бася, как вшивый о бане, снова про свою несчастную любовь.

Удивительно — за полчаса она успела подумать о нем по меньшей мере в нескольких эмоциональных категориях, причем взаимоисключающих.

Да, Бася думала о бывшем любовнике разнообразно. С ненавистью. С обидой. С нежностью. С раздражением. С обожанием. С презрением. С любовью, черт побери!

В общем, ясно — она еще долго будет испытывать к нему все возможные чувства, кроме одного — равнодушия, а стало быть, до исцеления еще очень далеко.

А самое скверное во всем этом то, что она, несмотря ни на что, продолжает надеяться на то, что он вернется. Даже осознав, что это очевидная глупость, даже утратив все иллюзии насчет Эда, она отчаянно желает и ждет его возвращения. Вот почему так?