Хорхе Ибаргуэнгойтия - Августовские молнии

К седьмому августа все было готово, чтобы двигаться дальше к Куэвано; наше выступление мы собирались назначить на следующий день, но в десять часов утра над нами появился один из «куртиссов» военно-воздушных сил мексиканской армии, и когда мы уже ждали, что он начнет сбрасывать бомбы, «куртисс», сделав несколько кругов над городом, приземлился на равнине возле Вероники.

Я тотчас вскочил в седло и во главе кавалерийского взвода пустился вперед — выяснить, в чем дело.

Прибыв на место, я увидел, что самолет уже окружен ребятишками и целой сворой оглушительно лающих собак, а из кабины вышли ни больше ни меньше как Анастасио Родригес и герой авиации Хуан Паредес. Мы радостно обнялись и, поставив возле самолета охрану, отправились в отель «Мехико», где я разместил свой штаб.

Новости Анастасио привез и хорошие, и плохие, но, какие бы они ни были, получить их оказалось невероятно трудно, ведь Анастасио был все равно что немой — слова из него не вытянешь.

— Так что все-таки с Каналехо? — добивался я.

Каналехо, разумеется, не смог овладеть Ларедо, как ему полагалось по плану, и ждал от нас подкреплений. Таким образом, на востоке мы были полностью лишены выхода к границе, а как известно, революции в Мексике выигрывает тот, у кого этот выход есть.

— Газеты сообщают, что Артахо взял Кулиакан. — Это сказал мне Анастасио, но из-за отсутствия связи мы не могли проверить достоверность этих слухов.

У Тренсы дела шли хорошо, и он готов был выступить в направлении Куэвано. Он уже вышел к станции Гуардалобос. Самолет Тренса послал мне для разведывательных целей (правда, позабыв при этом, что бензина нам не раздобыть нигде до самого Куэвано), а Анастасио Родригеса — мне в помощь. О Хамелеоне ему ничего не было известно.

— А откуда вы узнали, что Апапатаро в моих руках?

— Из газет!

Ну и дела! Выходит, успех нашей кампании зависит от продажной столичной прессы, из которой мы только и можем узнать о передвижении собственных войск!

Но тут он сообщил мне еще одну новость, заставившую меня похолодеть.

— Говорят, из Мехико наступает на нас колонна под командой Маседонио Гальвеса.

— Так… Куда иголка, туда и нитка… — сказал я и стал думать, что нам делать с шайкой мошенников.

«Ну, голубчик, только попадись мне в руки, ты мне заплатишь за кражу пистолета с перламутровой рукояткой».

Вскоре в бильярдной отеля состоялось заседание штаба, на котором присутствовали Сенон Уртадо, Вардомиано Чавес, Одилон Рендон, полковник Пачеко, Анастасио, Хуан Паредес и капитаны Бенитес, Фуэнтес и Сарасуа.

Паредес, пролетевший над Куэвано, объяснил нам расположение неприятельской обороны.

В Сарко дорога пересекалась с Центральной железнодорожной магистралью, по которой продвигались мои части, а во Фресно — с Восточной железной дорогой, по которой двигался Тренса, на холме Сан-Матео располагалась неприятельская батарея, она-то и задаст нам жару. Мы не знали, сколько у противника людей, но командовал ими Макарио Агиляр, а с ним шутки плохи.

— Герман говорит, что ты должен уничтожить их артиллерию, а он займется остальным. — Так сказал Анастасио.

— А откуда мне знать, не защищает ли неприятельские позиции целая дивизия? — возразил я.

— По-моему, у нас нет необходимых средств для осуществления такой серьезной атаки, — пролепетал жалкий трус Сенон Уртадо.

Я тут же решил, что оставлю его с гарнизоном в Апапатаро, а сам предприму атаку.

— Итак, ночью выступаем, — сказал я, чтобы положить конец совещанию.

Хуан Паредес еще раз вылетел на разведку, но при посадке сломал шасси. Мы погрузили самолет на одну из платформ, которые стояли на путях, и в восемь часов вечера двинулись вперед, оставив в Апапатаро под командованием Сенона Уртадо лишь один батальон солдат и добровольцев.

Анастасио двигался вместе с кавалерией; он застал нас в Сарко за починкой пути и обогнал. Когда путь был отремонтирован, мы направились дальше и к четырем утра, подъезжая к Чико, услыхали звуки перестрелки между нашими кавалеристами и передовыми частями противника.

Я распорядился выслать вперед на помощь своим знаменитый «таран».

Как только пушка Бенитеса начала обстреливать федералов, те в панике побежали, но Одилон их перехватил, и нам удалось взять в плен две сотни солдат. Вот каковы были обстоятельства стычки при Чико.

Замечательная победа вселила в людей энтузиазм. В десяти километрах от Куэвано я высадил войска и силами пехоты решил взять высоту Сан-Матео. Бенитес со своей пушкой по-прежнему двигался по железной дороге дальше, чтобы, обстреливая противника, отвлекать его внимание.

Наступил вечер следующего дня, но кругом было тихо. Однако вскоре Бенитес открыл стрельбу. Я приказал своим людям рассыпаться в цепь, и мы двинулись вперед.

Мы ожидали, что на нас обрушится смертоносный огонь, но вместо этого встретили всего лишь один батальон, прикрывавший артиллерию, которая меняла позиции, намереваясь ответить на огонь Бенитеса, и чуть было не налетела на нас в темноте.

Они и моргнуть не успели, как мы разнесли их на мелкие кусочки.

Я приказал начать штурм высоты. Мы ринулись на врага: я — впереди, а за мной с яростными криками «ура!» — мои пехотинцы. Нам очень повезло — пулеметные гнезда находились за холмом, готовые отразить атаку Германа Тренсы, и пока пулеметчики меняли позиции, мы налетели на них сверху и захватили в плен. Затем полковник Пачеко и я продолжали двигаться к вершине, где расположилась артиллерия, а Вардомиано остался прикрывать нас с тыла. Мы шли вперед с большими предосторожностями, каждую минуту ожидая, что на нас вот-вот навалится целый свет, как вдруг раздался оглушительный рев мулов, мчавшихся во весь опор вниз по склону; мулы тащили за собой орудия или, вернее, удирали от них. Еще немного, и они бы нас растоптали. За весь вечер ничего страшнее нам не довелось пережить. От неожиданности мы тоже чуть не ринулись вниз, словно испуганное стадо, но немного погодя пришли в себя и даже захватили четырех мулов с орудиями, боеприпасами и всем прочим.

Когда на моем фланге все успокоилось, я передал Бенитесу приказ прекратить огонь по своим и тут же услышал, что к востоку от Куэвано идет ожесточенная перестрелка. Я велел полковнику Пачеко взять две роты солдат и произвести разведку.

Только Пачеко ушел, как галопом прискакал на муле Бенитес.

— Это не я вас обстреливаю. Уже полчаса, как у меня кончились снаряды, — сообщил он, спешившись.

— Вот так так! Значит, сыпавшаяся на нас шрапнель вылетала — милое дело! — из орудий моего дорогого друга Германа Тренсы. К счастью, снаряды ложились так неточно, что не причинили нам большого вреда.

Я немедленно приказал направить гонца к Герману, чтобы сообщить ему наше местоположение.