Хорхе Ибаргуэнгойтия - Августовские молнии

Прибыв на вокзал Колония, я обнаружил с немалым удивлением, что Артахо и Герман Тренса ожидают меня на перроне. Хотя в первый момент я сделал вид, что не узнаю их, они раскрыли мне свои объятья, и тут я понял, что узы товарищества сильнее любой из низких страстей, которые кипят в груди военных. Мы горячо обнялись, полностью примиренные.

Денщик Артахо взялся отнести мой багаж в отель «Космополит», а мы сели в «паккард» Тренсы и направились в «Оперу» (то есть в погребок под таким названием), чтобы обменяться впечатлениями, как они сказали.

Мне следовало этого ожидать. Военный округ Виейра играл достаточно серьезную роль, чтобы я вновь стал желанным союзником. Они хотели моего вступления во ВЛИП.

— Но Хуан Вальдивия — не слишком популярная особа, — заметил я.

— Именно поэтому он и нуждается в поддержке армии, — отвечали мне. Что правда, то правда.

Единственным реальным кандидатом, кроме Вальдивии, был дон Грегорио Мелендес, инженер.

— В Мексике инженер никогда не одержит победу на выборах, — уговаривал меня Тренса. — Вспомни, что произошло с Бонильей.

Все мы знали, что произошло с Бонильей. Поэтому я согласился.

— Можете на меня рассчитывать, — заявил я.

Мы вновь обнялись, чтобы скрепить союз; однако я не был пьян, как лжет Артахо в своих так называемых «Воспоминаниях».

— Обязанность вооруженных сил состоит в наблюдении за выполнением воли граждан и гарантировании их свободного волеизъявления…

Так — вполне серьезно — обратился к нам на этом знаменитом совещании Видаль Санчес, противореча своим собственным словам, сказанным когда-то мне: «Кому они нужны, свободные выборы?» и так далее.

— Именно поэтому с сегодняшнего дня всем лицам, находящимся на командных постах в армии, категорически запрещается принадлежать к каким-либо политическим партиям.

Его речь была встречена глубоким молчанием. Мы сидели за длинным столом, Санчес — на председательском месте. Никто не осмеливался высказать свое мнение в присутствии остальных.

— То, что я говорю, не приказ (вечно одно и то же: сначала «категорически запрещается», а потом «это — не приказ»), а лишь совет. Могу я рассчитывать на ваше сотрудничество?

Все мы, разумеется, отвечали утвердительно. Потом мы отправились к Хуану Вальдивии разведать, как взять свои слова назад. Лучше все же было потерять партийный престиж, чем командование военным округом. Выход нашелся простой — достаточно сделать председателем ВЛИПа сладкоречивого депутатишку Орасио Флореса, а мы тогда окажем ему поддержку через вторые руки. Таким образом, партия могла располагать на первый взгляд двумя великолепными ораторами (Орасио и Хуан Вальдивия), а в действительности двадцатью тысячами отлично вооруженных и экипированных солдат. В личной беседе Хуан Вальдивия пообещал мне министерство путей сообщения и общественных работ. За Артахо сохранялось военное и морское министерство, а Тренса должен был стать министром внутренних дел.

Предприняв столь важные шаги, я вернулся в Виейру в приподнятом настроении. Мы выделили партийного представителя в лице Филемона Гутьерреса, очень способного юноши (разумеется, сына дона Рамона), и на средства, пожалованные богатым землевладельцем, метившим на пост губернатора штата, организовали грандиозную встречу нашему кандидату, который отправился в предвыборную поездку.

Хуан Вальдивия прибыл в Виейру 23 апреля и произнес на станции вдохновенную речь, пообещав всем своим сторонникам аграрную реформу и преследование религии, благодаря чему мы лишились поддержки вышеупомянутого землевладельца. Наоборот, толпа, которую мы согнали туда с превеликим трудом, уплатив по два песо каждому, выразила полный восторг и чуть было не начала все крушить, когда Хуан произнес: «Еще не одну алондигу предстоит сжечь». К счастью, благодаря энергичному вмешательству Сарасуа и его стрелков, дело не зашло слишком далеко. Упоминание об алондигах, следует сказать, было намеком на события 1810 года в «Алондиге де Гранадитос» [6] Имеется ввиду восстание мексиканских индейцев в 1810 году под руководством священника Идальго против испанцев. Восставшие осадили в Гуанахуато большое каменное здание для хранения зерна «Алондига де Гранадитос», в котором засели испанцы и богатые креолы. Несмотря на то, что индейцы были слабо вооружены, а осажденные имели артиллерию, восставшим удалось взять «Алондигу». .

— Постарайся в своих речах быть несколько умеренней, Хуан, — посоветовал я ему на банкете, устроенном в его честь в виейрском казино Союзом землевладельцев.

Он послушался меня, поняв, что я даю ему разумный совет. На банкете Вальдивия произнес еще одну речь, в которой обещал предоставление кредитов и защиту прав землевладельцам, за что удостоился бурной овации присутствующих. Хуан был идеальным кандидатом, у него были припасены обещания для всех, и я не слыхал, чтобы он хоть раз повторился… и чтобы выполнил хоть одно обещание.

Как раз в это время, пока Хуан разъезжал по городам и местечкам штата, я получил из военного министерства следующее уведомление:

Доводится до сведения всех военачальников, офицеров и солдат Национальной армии, что гражданин дивизионный генерал Мелитон Ангиано назначается на пост военного и морского министра вместо гражданина дивизионного генерала Видаля Санчеса, который отказывается от своего поста, чтобы посвятить себя политической деятельности. Меня эта новость ударила как обухом по голове: и не только потому, что мое будущее назначение снова повисло в воздухе, поскольку мне опять полагалось подавать в отставку, но и потому, что в политике теперь придется иметь дело с соперником гораздо более опасным, чем Грегорио Мелендес.

Я немедленно направился во «Французский отель», где остановился Хуан Вальдивия.

— Он не может выдвинуть свою кандидатуру, — сказал мне Хуан, весьма озадаченный, когда я сообщил ему новость. — Это было бы антиконституционным актом.

Я не мог сообразить, что делать: то ли подавать в отставку, то ли ждать, когда мне ее предложат.

— Подождем, пока что-нибудь выяснится, — резонно заметил Хуан. — Когда-нибудь твою отставку все-таки примут — что мы тогда будем делать?

Назавтра с дневным поездом прибыл Орасио Флорес и привез потрясающее известие: Видаль Санчес пожелал переговорить с ними двумя. Хуан Вальдивия прекратил свою едва начавшуюся поездку и вернулся в Мехико для совещания.

Я же, продолжая находиться в неведении, что мне делать со своей отставкой, запросил по телеграфу Германа Тренсу, который ответил мне примерно так: «Не подавай, пусть попробуют обойтись без нас, если посмеют!» Я последовал его совету, так как понял, что он прав. Они не посмели.