Алексей Березин - И жили они долго и счастливо...

— Ты это своей бабушке рассказывай, Джерк, — отмахнулся визирь. — Фараон-батюшка за прогрессивные технологии. Слышал когда-нибудь про Силиконовую долину Царей?.. Вот то-то же. Ты отсталый человек, Джерк. Сейчас все пирамиды строят из маленьких камней. Называется «нанотехнология».

— Пирамида, сложенная из мелких камней, будет менее долговечна, — заупрямился ваятель. — Маленький камень любой может из стены выковырять. А каждая наша плита весом в двадцать тонн, это огромные монолиты, они простоят…

— Моно! — фыркнул жрец в красном. — Даже не стерео! А ведь уже давно изобрели эту, как ее… Пять и один.

— Три-дэ, — подсказал низенький жрец.

— Да, — кивнул жрец в красном. — И ее тоже.

Джерк опустил глаза и рассматривал свои пальцы ног.

— И это ваятель фараона-батюшки, — сказал Неберуф. — Джерк! Я не понимаю, как тебя вообще на работу взяли. Ты же ни черта не знаешь.

Джерк пожал плечами.

— Во всей стране только у меня образование архитектора.

Визирь брезгливо скривил губы.

— Вот не надо только тут умничать! — сказал он. — Можно подумать, камни обтесывать — великая мудрость. Да некоторые, может, в камнях-то побольше твоего понимают, и ничего, молчат.

— У меня, между прочим, в почках камни, — сказал жрец в красном.

— Вот! — сказал визирь, указывая на жреца. — Видишь? У него эти камни уже в почках, но он же не выпендривается тут перед всеми!..

Визирь обернулся и махнул рукой писцу.

— Пусть подают носилки. Хватит на сегодня.

Потом взглянул грозно на ваятеля.

— Все тут перестроить заново, из мрамора, — сказал он. — На устранение недостатков даю две недели. Строить начать с вершины, как полагается.

— И покрасить в зеленый цвет, — добавил низенький жрец. — Чтобы было красиво.

— А вон там хорошо бы разбить оазис, — сказал жрец в красном. — Это не срочно, но в свободное время займитесь.

— И чтобы камни были маленькие, — заключил Неберуф. — Я приеду, проверю.

Джерк молча кивал.

Комиссия погрузилась в носилки и чернокожие рабы бодрым шагом зашагали прочь. Писец семенил рядом с носилками визиря.

— Каждый осел считает себя профессором! — сердито ворчал визирь из носилок. — А сами ни бельмеса. Только отвернись — и такого понастроят!..

— Точно! — поддакнул писец.

— Ему поручили всего-то навсего построить пирамиду! — сказал визирь. — Вот у меня целая тысяча дел, и я всё держу под неусыпным контролем, а он не справляется с одним плевым дельцем.

— Лентяй и бездарь! — вставил писец.

— Да я эту пирамиду построил бы за неделю, — продолжал Неберуф. — Но кому на это время поручить мои государственные дела? Кому?.. Этому Джерку?..

Писец захихикал.

— А потом удивляются, почему у визиря зарплата в сто раз выше, чем у архитектора, — сказал визирь.

Высунувшись из носилок, он крикнул рабам:

— Шире шаг, ленивые скоты! Раз-два, раз-два, ногу от бедра! Я что, сам должен свои носилки таскать?..

И откинувшись снова на подушках, утомленно вздохнул:

— Господи! Ну, почему в этой стране никто не умеет работать, как следует?..

— Мой сын плохой индеец, — сказал вождь Большая Шишка. — Позови его сюда!

Жена высунулась из вигвама:

— Позор Семьи! — крикнула она. — Иди домой, Позор Семьи! Твой отец будет говорить с тобой.

Она отдернула полог и в вигвам вбежал с улицы их сын. Он был встрепан и чумаз, в одной руке он держал игрушечное копье, в другой — игрушечный скальп.

— Мы с мальчишками играем! — затараторил он с порога. — Папа, можно мы сперва доиграем?.. У нас в разгаре битва с бледнолицыми, мы уже почти победили…

— Хао! — властно воскликнул вождь Большая Шишка, поднимая вверх ладонь. — Помолчи, сын, и подойди ко мне.

Позор Семьи умолк и поник головой. Когда он проходил мимо очага, мать шепнула:

— Опять двойку схлопотал? Вот сейчас отец надерет тебе уши-то! Говорила тебе: займись вечером уроками!

— Помолчи и ты, мать моего сына! — сказал вождь. — Говорить буду я.

Мать отвернулась к котлу, булькавшему над очагом, а вождь окинул сына долгим и тяжелым взглядом.

— Скажи-ка мне, сын, — начал он медленно, — что это такое?

В руках он держал веревку с множеством завязанных на ней узелков.

— Узнаешь?

Позор Семьи молчал, ковыряя земляной пол вигвама большим пальцем ноги.

— Ну, тогда я сам скажу, — проговорил Большая Шишка. — Это твой дневник, написанный узелковым письмом.

Позор Семьи шумно втянул носом сопли. Ему было прекрасно известно, что за веревка находится в руках у отца.

— И что я вижу? — продолжал вождь. — Диктант по индейскому языку — двойка. Стрельба из ружья — опять двойка!

Он замолчал, пристально разглядывая сына, пытаясь обнаружить в нем признаки раскаяния.

— И это мой сын! — произнес он. — Сын вождя племени! Какой позор!

Краснолицый Позор Семьи покраснел так, что стал похож на вареную свеклу.

— Ну, ладно диктант, — сказал вождь. — Я могу понять, орфография узелкового письма дается не всем. Но вот это: «Скальпирование бледнолицых — три с минусом»! Скальпирование бледнолицых! Сын, ты знаешь, что я в твоем возрасте был лучшим в классе по скальпированию?..

Позор Семьи уныло кивнул, не отрывая глаз от пальцев на ногах.

Большая Шишка пробежался пальцами по веревке.

— «Вертелся и болтал на уроке метания томагавка», — прочитал он.

— Это все Печень Минтая! — пробубнил Позор Семьи. — Он первый начал. Он сам ко мне полез, а учитель сказал: «Ты вертишься, Позор Семьи, дай сюда свой дневник!»

— А в этом тоже Печень Минтая виноват? — спросил вождь. — Держи-ка! Читай от этого узелка.

Позор Семьи взял веревку в руки, ощупал пальцами узелки, шевеля губами, помотал головой, начал сначала.

— Че-те… Чти… Чте-ние… у-зел… а! «Чтение узелкового письма»!

— Дальше, — кивнул вождь.

Позор Семьи вздохнул, дальнейшее он знал без всяких узелков.

— Кол, — уныло сказал он.

— Кол! — подтвердил отец. — И меня вызывают в школьный вигвам! Какой стыд, клянусь тотемами предков! Твой учитель — Конкретный Олень — славный индеец, мы с ним выкурили не одну трубку мира, распили не одну бутылку дружбы! Как я взгляну ему в глаза? Как мне гордиться таким сыном, как ты, Позор Семьи? Сын вождя — двоечник!..

Мать, отвернувшись от горшка с похлебкой, неодобрительно поцокала языком. Позор Семьи был готов провалиться сквозь землю.

Вождь на минуту замолчал. Он отыскал кончик веревки и теперь завязывал там узелки.

— Покажешь завтра учителю мою подпись, — сказал он. — Ну, а теперь…

Вождь аккуратно снял головной убор из перьев и положил его в угол вигвама.