О. Генри - Постскриптумы

— Ну, — сказал торжественный господин, когда его собутыльники оплатили по крайней мере двадцать круговых, — даже лучшие друзья расстаются. Мне нужно спешить к моему жестокому ложу.

— Здорово! — проревел толстяк. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Жесткое ложе, это — здорово! Лучшее, что я когда-либо слышал. Вы так же неистощимы, черт подери, каким были всегда! Ни разу не слышал такого экспромта острословия! Техас гордится вами, старина!

— Спокойной ночи, джентльмены! — сказал торжественный господин. — Мне нужно встать очень рано и приняться за работу.

— Послушайте только! — взвыл толстяк. — Говорит, что ему надо приняться за работу. Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Вся толпа разразилась прощальным ревом хохота вслед направлявшемуся к выходу торжественному господину. Последний остановился на минуту и сказал:

— Провел (ик!) чрезвычайно приятный вечер (ик!), джентльмены. Надеюсь увидеться с вами (ик!) утром. Вот моя карточка. Доброй ночи!

Толстяк схватил карточку и потряс торжественному господину руку. Когда тот исчез за дверью, толстяк взглянул на карточку, и лицо его вдруг стало серьезно.

— Джентльмены, — сказал он, — вы все знаете, кто такой наш друг, которого мы только что угощали?

— Еще бы! Вы сказали, что это Алекс Сладкий из «Техасского Весельчака».

— Так я и думал, — сказал толстяк. — Конторщик гостиницы сказал, что это Алекс Сладкий.

Он протянул им карточку и исчез через боковой выход. Карточка гласила:

Л. Х. УИТТ

Канзас-Сити

Представитель фирмы «СМИТ и ДЖОНС»

ГРОБЫ. ВЕНКИ. ПАМЯТНИКИ.

Угощение стоило — всем по совокупности — тридцать два доллара. Толпа вооружилась, чем попало, и села в засаду в ожидании толстяка

Когда теперь в Сан-Антонио незнакомцу приходит желание пошутить, он может вызвать улыбку не прежде, чем представит оформленные по всем правилам письменные данные.

Недавно было сделано открытие, которое не замедлит пробудить в каждом джентльмене нашей страны чувство живейшего раскаяния. В течение долгого времени мужчины полагали, что обыкновение дам надевать в театр высокие шляпы есть просто результат невнимания к тем несчастным, которым судьба предоставила места непосредственно сзади них.

Ныне выясняется, что такое предположение было по отношению к прекрасному полу глубочайшей несправедливостью. Известная женщина-врач раскрыла болезненное явление, от которого женская половина человечества уже давно и мучительно страдает, но которое ей удавалось сохранить до настоящего времени в полнейшей тайне. Обыкновение дам появляться в публичных местах в шляпах есть результат печальной необходимости — и, следовательно, с них должно быть снято обвинение, столь часто против них выдвигавшееся, в эгоистическом невнимании к удобствам других.

Оказывается, дамы, перешагнувшие за 35 лет, особенно чувствительны к действию световых лучей, падающих им на головы сверху. Женский череп существенно отличается от мужского, главным образом, в верхней своей части и, начиная с 35-летнего возраста, теменные ткани женского черепа утончаются. Лучи света — особенно электрического — производят, проникая, чрезвычайно раздражающее действие на мозговые центры.

Как ни странно, этот недостаток черепного устройства совершенно не замечается женщинами в молодости; но стоит им перешагнуть за грань юности, как он немедленно дает себя почувствовать. Сами женщины знают об этом и часто толкуют на эту тему, но они ревностно оберегали свой секрет даже от самых близких мужчин. Женщина-врач, разоблачившая его на столбцах научного журнала, первая представительница их пола, заговорившая об этом вопросе открыто.

Если кто-нибудь даст себе труд проделать опыт, он незамедлительно убедится в соответствии изложенного истине. Начните разговор с дамой, перешагнувшей средний возраст, стоя под ярко светящей лампой, и через несколько минут ей станет не по себе и вскоре боль, причиняемая светом, заставит ее отодвинуться от его источника. На молодых здоровых девушек лучи света не оказывают никакого заметного действия. Таким образом, если мы видим в театре даму в высокой и громоздкой шляпе, мы сможем смело сделать вывод, что ей больше 35 лет и что она просто предохраняет себя от болезненного явления, постигшего ее с годами. Напротив, где бы мы ни увидели даму, носящую небольшой и никому не мешающий головной убор, мы должны заключить, что она все еще молода, очаровательна и может сидеть под пронизывающими лучами света, не испытывая никаких неудобств. Нет такого человека, на чьей совести лежит грех осуждения женщины за ее предполагаемое пренебрежение к удобству ее ближних, который бы теперь не высказал искреннейшего сожаления о своем заблуждении. Американцам присуще уважать старость — особенно женскую — и когда изложенные здесь факты станут общеизвестными, терпимость и сочувствие заменят негодование и упреки. С этих пор впредь высокие шляпы с ниспадающими перьями и торчащими цветами и отделкой, встающие между нами и сценой, будут рассматриваться не с неудовольствием, но с уважением — коль скоро мы поймем, что их носительницы уже не молоды и идут быстрыми шагами к могиле, и что они вынуждены принимать предосторожности, необходимые в таком возрасте для их хрупких организмов.

Наиболее распространенный и модный способ для увеличения тиража наших газет — помещение в них романов-загадок с премиями для читателей. Публика приглашается принять участие в разгадывании, чем все это закончится — и следовательно вынуждается покупать или выписывать газету.

Нет ничего легче в мире, чем написать загадочный рассказ, который устоял бы против изощренности самых гениальных отгадчиков страны.

В доказательство этого — вот рассказ, за расшифровку которого до прочтения последней главы мы предлагаем премию десять тысяч долларов любому мужчине и пятнадцать тысяч долларов любой женщине.

Мы даем только конспект рассказа, потому что литературный стиль нас не интересует — загадочность нам нужна, а не стиль!

Судья Смит, высокочтимый житель города Плунквилля, найден убитым в постели у себя дома. Его грудь пронзена парой ножниц, отравленных крысиным ядом. Его горло перерезано бритвой с ручкой из слоновой кости, артерия на одной из рук вскрыта и в него всажен добрый фунт дроби из охотничьей двустволки.

Следователь вызван, и комната подвергнута осмотру. На потолке обнаружен кровавый след ноги, а на полу найдены дамский кружевной платочек с инициалами «Д.Б.», пачка папирос и бутерброд с ветчиной. Следователь считает самоубийство доказанным.