Дмитрий Горчев - Путь Джидая (сборник)

На Петроградской он съедает возле киоска крошку-картошку и, уже отойдя от киоска довольно далеко, вспоминает внезапно, что забыл на крючке под столиком свою сумку. Хватается за сердце, потому что в сумке винчестер со всей работой, паспорт, ключи, да и вообще всё практически имущество Ненастоящего Писателя, бежит обратно и находит сумку на том же месте, где оставил, потому что ленивые петербуржцы только и умеют, что жаловаться на свою бедность, вместо того чтобы шевелить немного руками.

Приехав домой, Ненастоящий Писатель вспоминает, что к сумме оплаты за квартиру ещё добавляются электричество и телефон, роется по карманам и понимает, что таких денег у него нету.

Приходит муж хозяйки, длинный и унылый, как жизнь Ненастоящего Писателя, с калькулятором. Перемножает на этом калькуляторе показания счетчика на девяносто девять копеек, показывает результат. Ненастоящий Писатель, шмыгая носом, врёт чего-то про свой банк, у которого будто бы финансовые трудности.

Муж хозяйки наконец уходит, и Ненастоящий Писатель идёт опять на улицу, где на оставшиеся деньги покупает себе бутылку самого дешёвого пива питер и самых скверных сигарет, какие только бывают.

Потом Ненастоящий Писатель некоторое время пиздит хуйню во всемирной сети интернет и тоже ложится спать.

Долго ворочается, ходит в ванную попить воды из-под крана. Ложится опять, но тут его начинают кусать комары. Ненастоящий Писатель включает утюг, потому что специальное устройство куда-то проебал, переворачивает его вверх ногами, кладёт на него таблетку от комаров. Курит. Тщательно тушит сигарету, а то уже были случаи. Засыпает наконец, слава Богу.

Живёшь вот так, живёшь, никого не трогаешь. И надеешься, болван, что тебя тоже никто не тронет. А это зря, потому что как раз тебя самого первого и тронут. Не того, который орёт в полуночи и долбит в стену в пять утра, а именно тебя, незаметного, бесшумного и вежливого. Именно тебя выловит за рукав из толпы милиция, у тебя попросят закурить подростки с пивом клинское и к тебе будут барабанить соседи, у которых что-то капает с потолка.

Для того чтобы не знать, что такое агрессия, лучше всего быть грубым хамом: сморкаться на пол, чихать веером и не уступать место. Тогда все вокруг будут тихие и послушные. Они будут шмыргать мимо тебя так быстро, что их не догонишь даже плевком в спину. Потому что а что с тебя взять – лучше не связываться.

Жаль только, что научиться быть грубым хамом очень трудно, если не сказать невозможно. Нужно долго и тщательно работать над собой, а лучше сразу таким и уродиться.

Вообще же проблема агрессии давно волновала разных учёных. Дарвинисты полагают, что она досталась нам от обезьян, теологи подозревают во всём врага рода человеческого. А вот всем известный похотливый дедушка Фрейд, например, всё свёл к размерам главного рабочего органа отдельного человека, и в этом отношении он, возможно, был не так уж неправ.

Так, например, как правильно отметил ещё Владимир Ильич Ленин или кто-то из его друзей, не нужно бояться человека с ружьём. Человек с ружьём спокоен, немногословен и уверен в своём существовании. Максимум, что ему от вас нужно, – это кипятку и кусок сахара. Он станет тыкать вас штыком в пузо и расстреливать на краю обрыва, только если вы ему совсем уж неприятны. А так он тих и неагрессивен, ему не нужно ничего доказывать: всё доказывает его заметное всему миру длинное основательное ружьё.

Ну или Терминатор с во-от таким толстым пулемётом. Можно ли представить себе более доброе и неагрессивное существо? Нельзя. Чебурашка и то страшнее.

Человек с пистолетом гораздо опаснее. Маленький его пистолетик спрятан глубоко за пазухой или в кобуре, и никакого уважения ни у кого не вызывает до тех пор, пока его не достанут наружу. Поэтому милиция, обычно вооружённая пистолетами, носит для солидности толстые резиновые дубинки. Это и есть её главный орган, за который её все уважают. А пистолет – он так, на всякий случай, из него даже и стрелять-то запрещено. Поэтому милиция тоже добрая и не очень агрессивная. Если, конечно, у вас документы в порядке и вы не носите в карманах белый порошок или гексоген.

Ещё страшнее человек без ничего. То есть тот, у которого нет ни ружья, ни пистолета, ни толстой дубинки, а есть только усики под носом или очёчки в пластмассовой оправе. Этот всех изнасилует, как Чикатило, или отправит в печку, как Гитлер. Никакая толпа гопников с ножиками или скинхедов с арматурой не совершит столько зверств, сколько совершит тихий школьный учитель или неудачливый живописец. А всё потому, что ему вовсе нечего предъявить злому этому миру, который уважает одни лишь дубинки и гранатомёты.

А ужаснее всех, конечно, женщины, потому что ничего из вышеизложенного к ним не применимо и им на всё это начихать. Из-за кого совершаются все до единого преступления? Кто может отравить жизнь целому дому так же качественно, как одна-единственная старуха?

Кто выпьет кровь, высосет мозг, обглодает косточки и уйдёт в парикмахерскую? Они, всё они.

За то и любим.

Всякий человек, попадающий в зону действия Православия, автоматически становится Православным, даже если сам в гордыне своей почитает себя иудеем, мусульманином, буддистом или вовсе неверующим атеистом, то есть представляет себе земную жизнь совершенно неправильно.

В частности, он полагает, что всякое его действие должно иметь некоторый логический результат.

К примеру, такой человек абсолютно уверен, что если он заплатил за горячую воду, то ему достаточно отвернуть кран, и оттуда немедленно потечёт именно горячая вода. А если не заплатил, то, соответственно, не потечёт. Именно так он представляет себе справедливость.

И не догадывается он, что есть другая, Высшая Справедливость – когда будь ты святой или грешник, полагаешь ли ты себя хозяином мира или же ничтожным червём, трижды ты заслуженный академик или кондуктор трамвая, принц ты или нищий, – всё равно однажды, когда дни станут длинными, а ночи короткими, придёт в неведомое тебе место неизвестный человек и повернёт Вентиль. И будешь ты ковырять мизинцем в кране, с тоскою прислушиваясь к тому, как уходят под землю последние капли некогда горячей воды.

И тщетно роптать, и некому жаловаться, ибо не служит тот человек ни Господу, ни Дьяволу, ни Добру, ни Злу, не простирает он чорные крыла и дышит он не Небесным Огнём, а всего лишь перегаром. И насрать ему глубочайше на Справедливость, и на тебя ему тоже насрать. И на самом деле, вот это и есть единственный правильный способ осуществления этой самой Окончательной Справедливости.