Александр Федотов - Макароны по-флотски (сборник)

Экипаж выстроился по левому и правому борту. Большой Зам нервно вышагивал туда-сюда посередине площадки, ожидая, когда все офицеры доложатся о наличии личного состава. Рядом с ним, белый как мел, стоял главный корабельный старшина Крапов.

– Среди нас вор!!! – с пеной у рта заорал Большой Зам. – У корабельного фотографа украли фотоаппарат «Зенит»! Это позор!!! Вор у нас на корабле! Пока не найдём, будем строиться через каждые пятнадцать минут! На поиски фотоаппарата – разойдись!!!

Начался «Большой Шмон». Экипаж строили через каждые пятнадцать минут, проверяли наличие людей, спрашивали о результатах поиска, снова распускали и снова строили. Это продолжалось два дня, но фотоаппарат как в воду канул. На третий день, когда все попытки найти фотоаппарат не увенчались успехом, весь экипаж согнали на берег. На корабль по трапу поднялся Большой Зам, и он по одному запустил туда одних офицеров. Пока матросы ждали на берегу, кадеты шмонали корабль. Они рылись в вещах, под матрасами, в рундуках, под пайолами, в трюмах. За этот день у экипажа было конфисковано или просто пропало множество неуставных вещей, многие из которых собирались и готовились годами. Среди пропавших вещей значились фотоальбомы, с добытыми с большим трудом флотскими фотографиями, магнитофон, кипятильники, электроплитки, машинки для наколки татуировок… Нашли и конфисковали ещё множество других неуставных вещей, которые как-то скрашивали наш однообразный казённый быт… Не нашли только пропавший фотоаппарат Крапова.

На четвертый день серый от злости и бессонных ночей Большой Зам остановил поиски и построил экипаж.

– На наш корабль пал несмываемый позор! – хрипел он: – Вор – трус, он прячется среди вас! А вы, трусы, его покрываете! Позор!

Слово «позор» мы слышали за эти дни много раз. Измученный бессонными днями и ночами поиска экипаж уже ни на что не реагировал и, понуро опустив головы, молчал.

– Чтобы хоть как-то расплатиться за этот позор, – продолжал орать Большой Зам, – со всего рядового состава экипажа!.. со следующей зарплаты!.. с каждого!.. будет удержана!.. часть стоимости фотоаппарата!

Нам это было не впервой. С нашей мизерной зарплаты удерживали за всё: за потерянные бушлаты, за комсомольские взносы, за всякую прочую хрень, давай, удержи ещё и за фотоаппарат. Большой Зам удержал. В тот месяц после всех вычетов я получил на руки пять рублей десять копеек. Хватило на чай, одеколон и пару пачек печенья…

– Хорошо ещё, что я не курю, – размышлял я, сидя в носовой электростанции и делясь своими наблюдениями с Олегом Кротовым, – на сигареты не надо тратиться…

– Хорошо тебе, – Олег тяжело вздохнул, ища, не завалялся ли где годный к повторному употреблению «хабарик».

«Броняшка» открылась, и в электростанцию вошли хохол Лёха Соленко и золотозубый фотограф Крапов. Леха был неплохой парень, он был из БЧ-5, отслужил на год больше меня. Он завёл знакомство с Краповым в основном из-за фотолаборатории: ему ведь надо было готовить дембельский фотоальбом. Они вдвоём прошли в угол электростанции, покосившись на нас, подняли пайолы и, к нашему удивлению, полезли в трюма. Минут десять они там копошились, затем вылезли и некоторое время шептались, бросая на нас косые взгляды. Наконец Лёха оценивающе посмотрел на нас и как бы ненароком спросил:

– Ребята, вы тут ничего не находили?

Мы недоуменно покачали головами

– Точно? – испытующе переспросил Лёха. Крапов делал вид, что рассматривает носок своего ботинка, украдкой поглядывая на нас из-за плеча своего приятеля.

– Не, ничего. А что? Потеряли что-нибудь? – недоуменно спросил я.

– Да так. Забудь, – Леха и Крапов переглянулись и вышли из электростанции.

Через неделю Андрюха Тюрюханов, лазая по трюмам, наткнулся на залитый водой и мазутом фотоаппарат:

– Гляди-ка, это тот, что Халифаев потерял пару месяцев назад, – с удивлением сказал он, – жалко: испорчен… Только объектив ещё сгодится. Вот Халифаев расстроится…

Однако Халифаев не расстроился.

– Ребята, так это же не мой, – сказал он, вертя в руках найденный фотоаппарат, – у меня говно был – «Смена», а этот крутой – «Зенит»…

Мы переглянулись. Всё связывалось воедино: Соленко с Краповым – трюма – фотоаппарат!

– Вот пидор, а! – выругались мы почти одновременно.

«Заложить» Крапова кадетам было можно, но не по правилам, главное не хотелось подставлять Леху Соленко: парень он был хороший, и закладывать его было уж точно западло. Но слухи поползли по кораблю. Последние два месяца до дембеля Крапов почти не вылезал из своей каморки. Когда он сошёл с корабля, провожать своего приборщика до аэропорта вызвался лично Большой Зам. А ещё через месяц в столовой команды состоялось общее собрание экипажа. После того, как Большой Зам и старпом толкнули свои речи про повышение уровня боевой и политической подготовки, наступил черёд вопросов и ответов. Первым задал свой вопрос Лом.

– Когда экипажу вернут деньги за фотоаппарат, который украл главный корабельный старшина Крапов?

Замполит поморщился, как от зубной боли. Эти слухи были для Большого Зама не в новинку, они ползали по кораблю давно, он им не верил, а скорее всего, не хотел верить. Обвинение против Крапова било по нему самому… Всё равно никто ничего не докажет.

– Сядьте, товарищ старшина. Хватит плодить сплетни! Я приказываю закрыть эту тему раз и навсегда! Во-первых, нет аб-со-лют-но ни-ка-ких доказательств вины главного корабельного старшины Крапова, во вторых…

– У меня есть доказательства! – мой голос прозвучал, как гром среди ясного неба.

Большой Зам застыл с раскрытым на полуслове ртом. Наступила немая пауза. Все глаза уставились на меня.

– Какие доказательства? – придя в себя, прервал всеобщее замешательство старпом.

Ребята вокруг даже привстали, стараясь не пропустить ни одного слова. Придя в себя Большой Зам попытался замять эту тему.

– Федотов, хватит! Садитесь. У меня в каюте поговорим…

Но старпом нетерпеливо перебил его:

– Какие доказательства? Говорите.

Как я решился обо всём рассказать в лицо Большому Заму, я до сих пор не знаю. Я просто не мог тогда смолчать. Я встал и начал говорить, не думая о последствиях. Если бы я о них думал, то я бы, наверное, ничего и не сказал бы. Лицо Большого Зама расплывалось у меня перед глазами, я отчетливо видел только его вытаращенные ненавидящие глаза…

– Три месяца назад я дежурил в электростанции. К нам тогда зашёл главный корабельный старшина Крапов. Я ещё удивился: он никогда к нам раньше не заходил. Я ещё больше удивился, когда он полез что-то искать в трюма…

Я говорил, а Большой Зам буравил меня своими красными глазами. Он готов был вцепиться мне в горло, чтобы только я замолчал.