Таня Танк - Девианты

Так появился Роман Светлов. Я открыл в себе способности гениального враля, я резвился от души. Меня поразило, с какой легкостью все „вспомнили“ этого потрясающего журналиста, едва я нагнал пурги про его крутые столичные достижения. Параллельно с мифотворчеством я наваял „сенсацию“ про байкальского отшельника. Я ничем не рисковал. Вымышленные мной события имели место четверть века назад, фамилий героев я не указывал, ссылаясь на „этические соображения“. Фоторяд я добыл из Интернета, поработав слегка в фотошопе. Я надеялся, что вас насторожит столь развесистая клюква, и вы с презрением завернете фальшивку. Но когда я убедился, что от работы Романа Светлова вы в восторге и планируете текст в номер, я решил дать задний ход…»

— Обалдеть! — прошептала Корикова. — Я не сплю?

— Ты дальше, дальше читай, — хмыкнула Яблонская.

«…Видите ли, мне стало жаль вас. В одночасье вы могли стать посмешищем всего Эмска, и ваша редакторская карьера была бы перечеркнута одним махом. Кроме того, я все еще оставался патриотом „Девиантных“ и не хотел, чтобы на наших страницах появилась подобная ересь. И я сплавил текст Папику. Дальнейшее вам известно».

— Каков! — не отрывая от листка жадного взора, воскликнула Алина.

«Потом Роман Светлов раскопал еще более бенцовую сенсацию. Это был приснопамятный сомалийский пират Виктор Комиссаров. Я был в шоке, когда вы приняли на ура и этот бред. „Пусть она подставит себя, пусть!“ — подумал я, но в последний момент мое сердце дрогнуло, и я переслал текст Карачаровой».

— Какое великодушие, — с легкой иронией заметила Яна.

— Добряк человек, — поддакнула Алина.

«А дальше мы с вами столкнулись из-за скандала в пединституте. Я отработал сюжет по полной программе, добыл эксклюзивные подробности, обошел конкурентов, но вы посмотрели на меня с гадливостью и промариновали текст до полной потери актуальности. Правда, я не позволил вам превратить мой труд в пыль. Убедившись, что мой материал не вышел, на следующий день я отправил его Карачаровой, подписавшись Артемом Темновым. Мои внутренности раздирало от хохота и злости, когда вы и Анжелика наперебой восторгались творением Темнова, а мое смешивали с грязью. Лишь Светлана не поленилась сверить мой текст и работу Темнова. Как она мне потом призналась, именно тогда у нее и появились первые подозрения насчет того, кто такой Роман Светлов…»

— Так она была с ним заодно? — Корикова подняла на Яблонскую круглые от удивления глаза.

— Читай, Алин, читай, — многозначительно отвечала Яна.

«Но вот сбылась моя мечта о сенсационном сюжете. В автобусе я случайно разговорился с симпатичной старушкой, и она рассказала мне удивительную историю. Она и две ее сестры вышли замуж за троих же братьев! С полной задницей радости я побежал к вам. Но вы перебили меня, едва я начал рассказ… сказали, что я многословен… не умею организовывать свои мысли… вечно пытаюсь вам „втюхать“ какой-то „тухляк“… И что за это вы мне непременно „ввалите“! Мне не понравился ваш тон, и я тут же отправил статью Карачаровой».

— Да он издевается! — осторожно улыбаясь, заметила Алина.

— Ловко передразнил, шельмец, — самокритично отвечала Яна.

«Тем временем, игра в Романа Светлова окончательно мне приелась. Все принимали плоды моей воспаленной фантазии за чистую правду, а я все-таки затевал акцию с воспитательной целью. И даже чистый лист, отправленный вместо текста, не избавил вас от иллюзий. Вы продолжали цепляться за миф…

Какое-то время я выжидал: не уличит ли кто-нибудь Светлова во лжи? Но все было тихо. Мои байки прошли на ура, редакторы облизывались и просили добавки. Тогда я решил сформировать общественное мнение.

Я разыскал престарелого баритона из Эмского театра и с негодованием сунул ему номер „Помела“ с байкальским отшельником. Я толкал пламенные речи, убеждал, что клеветник-щелкопер растоптал репутацию театра… Дедушка отправился к директрисе оперного, вместе они подняли бумаги, опросили свидетелей и предъявили Пащенко требование об опровержении. Точно так же я поработал и с юными дарованиями из танцевального коллектива „Эх, яблочко!“»

— Вот это многоходовка! — восхитилась Алина, но тут же осеклась: — Если бы Антоша жил и творил в средние века, то интриги кардинала Ришелье в сравнении с его авантюрами были бы детскими играми на лужайке!

«Но вот я окончательно потерял интерес к этому проекту. Пора было начинать новый. Так на форуме объявился ваш таинственный недоброжелатель Кэп Грей. Развивая ветку, я наблюдал за вами. Мне все казалось, что вы начнете делать правильные выводы, работать над собой, становиться терпимее и добрее к подчиненным, чутче к их талантам… Однако эффект был прямо противоположный — вы стали сущей мегерой… Внимание! Мы приближаемся к развязке.

Как-то, проходя мимо вашего кабинета, я услышал, как вы говорите с неким Славиком. Пара вопросов знающим людям — и я понял, что надо мной навис дамоклов меч. Ирония судьбы была в том, что я строчил анонимки как раз из того клуба, где работал ваш компьютерщик!

Я тут же метнулся туда и выкрал комп — главный изобличитель моей вины. Но тут, как назло, нос к носу столкнулся с вами. Я понял, что раскрыт. Разговаривать с вами мне совершенно не хотелось, и я спасся бегством. Приехав на вокзал, я тут же написал на форум сообщение, в котором объяснял свои мотивы и призывал закрыть тему. На следующее утро я был уже в Москве, звонил Светлане и признавался ей в давней любви… А спустя три дня мы встретились в С.

Вот, собственно, и все. Не держите на меня зла. Согласитесь, это была веселая игра?

— Как-то скомкано про Кэпа Грэя, — поморщилась Корикова. — Чувствуется какая-то недоговоренность…

— А что, у тебя остались какие-то вопросы? По-моему, Кузьмин все очень подробно расписал…

— Подробно-то подробно, но…

Алина потерла лоб, пытаясь сопоставить что-то несопоставимое.

— Ян, — наконец, сказала она. — Мне тут рассказали, что якобы ты забрала у Рыковой тот самый системный блок… ну, который сначала был у Серовой. Зачем?

— В те дни у меня словно крыша поехала, — призналась Яна. — Я была просто одержима желанием схватить предателя.

— Но, встретив Кузьмина в «Сетях», разве ты не поняла, что предатель — он?

— Поняла. Но компьютерщик убедил меня просмотреть запись, сделанную камерами видеонаблюдения.

— И ты просмотрела?

— Когда Рыкова отдала мне компьютер, я тут же отвезла его Славику. Он вскрыл корпус, извлек винчестер, но… он оказался безнадежно поврежден. Поэтому, пока я не получила письмо от Кузьмина, я все-таки оставляла один процентик, что это не он. Но когда он сам во всем признался… Расстроилась я сильно, несколько дней рыдала… Потом отошло постепенно. В общем, сейчас мне скорее смешно, чем грустно. Хотя я пока не готова видеть Кузьмина. Опасаюсь за свою реакцию, — и Яна улыбнулась.